Сто лет назад   ::   Марриет Фредерик

Наш капитан, который умел быть столь же милыми ласковым к побежденным, как свирепым и решительным в бою, старался всеми зависящими от него способами смягчить участь несчастной женщины, по его вине ставшей нищей и вдовой. Ее наряды, драгоценности и всевозможные лично ей принадлежащие вещи, — все это было не тронуто и оставлено в ее распоряжении. Мало того, он хотел отдать ей также и все вещи, принадлежавшие лично ее мужу; но экипаж завладел ими и не соглашался расстаться с этой их долей грабежа. Мне стыдно сказать, что часы и палаш покойного ее супруга пришлись на мою долю, и потому ли, что я носил этот меч, или же потому, что она видела, как я выстрелил в ее мужа, но только эта барыня неизменно выражала чувство глубочайшего отвращения ко мне, где бы я ни встретился с ней. Сын ее, хотя и медленно, но все-таки оправлялся понемногу от своей раны, и когда мы пришли в Порт-Рояль, был с разрешения адмирала помещен в королевский госпиталь, а матери его, безумно привязанной к своему единственному ребенку, было разрешено съехать на берег и остаться при сыне, чтобы ухаживать за ним. Я был рад, когда она покинула наше судно, так как внутренне сознавал, что она вправе была меня ненавидеть, и вид ее скорбного, убитого горем лица всегда вызывал во мне упреки совести.

Как только мы пополнили свои запасы пищевых продуктов и воды, тотчас же вышли в море и продолжали свое плавание, но на этот раз менее удачно.