Сурикэ   ::   Эмар Густав

— Какой ужас, мой друг!

— Что делать, приходится этому покориться, они не переменятся.

— Я это очень хорошо знаю. Я так и думал, что вы что-нибудь замышляете, но далеко не предполагал такого результата; еще раз благодарю, друг мой.

— Так вы довольны?

— Еще бы; не знаю, как вас благодарить; эти женщины, эти бедные дети, которым, может быть, предстояло быть безжалостно убитыми и скальпированными!

— Я об этом подумал, генерал, и поистине счастлив, что имел успех. С вашего позволения, генерал, я отправлюсь с краснокожими в Карильон, чтобы поддержать в них те же намерения.

— Хорошо! Бурламак завтра отправится в Карильон, где с помощью полковника Бугенвиля сделает последние распоряжения в лагере, который я хочу укрепить так, чтобы он мог оказать сильное сопротивление в случае, если англичане вздумают атаковать его.

— Мне сдается, что рано или поздно они явятся туда.

— Им сделают хороший прием.

— Я уверен в этом, генерал. Имею честь кланяться.

— Я буду в Карильоне дня через четыре.

— О! Тогда…

— Не забудьте известить Бурламака и Бугенвиля о времени отъезда.

— Будьте покойны, генерал. Он раскланялся и вышел. Генерал остался один.

Вскоре его адъютант, капитан Меренвиль, пришел объявить ему, что все решено и что форты Освего и Св. Георгия будут очищены с восходом солнца.

Капитан употребил это смягченное выражение, чтобы не сказать, что солдаты обоих фортов сложат оружие.