JК
Тарзан и люди-леопарды :: Берроуз Эдгар Райс
Страница: 3 из 243И лишь пламя костра, обезумевшее от порывов ветра, озаряло территорию лагеря яркими вспышками, вовлекая в причудливую пляску неясные очертания обычных предметов, лежащих на земле.
Лагерь охранял сонный часовой, отворачивающийся от усиливавшегося ветра. Все люди спали, кроме караульного и еще одного человека – огромного чернокожего, который крадучись пробирался к палатке спящей девушки.
Внезапно над примолкшим лесом разразилась яростная буря. Заполыхали молнии, зарокотали раскаты грома. В следующую минуту хлынул дождь – сперва отдельными крупными каплями, а затем сплошным потоком, погребая под собой лагерь.
Даже смертельно уставший человек не смог бы не пробудиться от шума разбушевавшейся стихии. Девушка проснулась. При ослепительных беспрерывных вспышках молний она увидела входящего в палатку человека и мгновенно узнала его.
Рослую мощную фигуру проводника Голато нельзя было спутать ни с чьей другой. Девушка приподнялась, опершись на локоть.
– Что стряслось, Голато? – спросила она. – Чего тебе?
– Тебя, Кали-бвана, – хрипло произнес мужчина. Вот оно! Случилось то, чего она опасалась последние два дня, когда ее беспокойство возрастало по мере того, как менялось к ней отношение проводника, что явно читалось в его глазах. Эта перемена проявлялась и в усиливающемся неповиновении чернокожих, неожиданной фамильярности в их словах и поступках. Девушка выхватила из кобуры револьвер.
– Пошел прочь, – гневно сказала она, – или я пристрелю тебя, как собаку.
Пропустив угрозу мимо ушей, негр бросился на нее. В ту же секунду девушка нажала на курок.
* * *
Двигаяс�
Лагерь охранял сонный часовой, отворачивающийся от усиливавшегося ветра. Все люди спали, кроме караульного и еще одного человека – огромного чернокожего, который крадучись пробирался к палатке спящей девушки.
Внезапно над примолкшим лесом разразилась яростная буря. Заполыхали молнии, зарокотали раскаты грома. В следующую минуту хлынул дождь – сперва отдельными крупными каплями, а затем сплошным потоком, погребая под собой лагерь.
Даже смертельно уставший человек не смог бы не пробудиться от шума разбушевавшейся стихии. Девушка проснулась. При ослепительных беспрерывных вспышках молний она увидела входящего в палатку человека и мгновенно узнала его.
Рослую мощную фигуру проводника Голато нельзя было спутать ни с чьей другой. Девушка приподнялась, опершись на локоть.
– Что стряслось, Голато? – спросила она. – Чего тебе?
– Тебя, Кали-бвана, – хрипло произнес мужчина. Вот оно! Случилось то, чего она опасалась последние два дня, когда ее беспокойство возрастало по мере того, как менялось к ней отношение проводника, что явно читалось в его глазах. Эта перемена проявлялась и в усиливающемся неповиновении чернокожих, неожиданной фамильярности в их словах и поступках. Девушка выхватила из кобуры револьвер.
– Пошел прочь, – гневно сказала она, – или я пристрелю тебя, как собаку.
Пропустив угрозу мимо ушей, негр бросился на нее. В ту же секунду девушка нажала на курок.
* * *
Двигаяс�