JК
Точка возврата :: Санин Владимир Маркович
Страница: 237 из 261Лови, Кузя, миг удачи! ДоМедвежьего остается километров семнадцать, там передохнем и…
Пашков не успел отдаться приятным мыслям о том, как он найдет Илью и Белухина с товарищами, накормит их (если оголодали — жидким супчиком, не досыта, иначе можно принести вред) и повезет на Медвежий: вездеход подпрыгнул на ропачке и всей массой рухнул на лед.
Лязгнули зубы, бац лицом о стекло!
Железным принципом Пашкова было никогда не корить подчиненных за проступки, совершенные в его присутствии: видел, что водитель разошелся, не унял его — сам виноват. Когда Кузя рванул в сторону от треснувшего льда и притормозил, Пашков, зажав пальцами нос и облизнув языком прокушенную губу, сказал:
— Дальше — только на первой передаче. Как понял?
Кузя, ожидавший жестокого разноса, кивнул и улыбнулся, но губы его дрожали, и улыбка получилась кривая. Уж кто-кто, а он-то хорошо понимал, что будь на этом месте лед потоньше…
Подбежал Кругов, замахал руками. Кузя открыл дверцу.
— Что, гражданин, замерзли, автобуса долго нет?
Отвечать на насмешку Кругов счел ниже своего достоинства.
— Глядь, Викторыч, куда заехали!
Пашков выбрался из кабины. Слева, освещенное прожектором второго вездехода, дымилось разводье; Кузя направил свой прожектор в другую сторону — — длинная трещина, прямо по курсу — торошенное поле. «Вот и началась та самая автострада, — вспомнил Пашков пророчество Блинкова, — не было печали, теперь пойдем, как на похороны — шагом».
Пашков не успел отдаться приятным мыслям о том, как он найдет Илью и Белухина с товарищами, накормит их (если оголодали — жидким супчиком, не досыта, иначе можно принести вред) и повезет на Медвежий: вездеход подпрыгнул на ропачке и всей массой рухнул на лед.
Лязгнули зубы, бац лицом о стекло!
Железным принципом Пашкова было никогда не корить подчиненных за проступки, совершенные в его присутствии: видел, что водитель разошелся, не унял его — сам виноват. Когда Кузя рванул в сторону от треснувшего льда и притормозил, Пашков, зажав пальцами нос и облизнув языком прокушенную губу, сказал:
— Дальше — только на первой передаче. Как понял?
Кузя, ожидавший жестокого разноса, кивнул и улыбнулся, но губы его дрожали, и улыбка получилась кривая. Уж кто-кто, а он-то хорошо понимал, что будь на этом месте лед потоньше…
Подбежал Кругов, замахал руками. Кузя открыл дверцу.
— Что, гражданин, замерзли, автобуса долго нет?
Отвечать на насмешку Кругов счел ниже своего достоинства.
— Глядь, Викторыч, куда заехали!
Пашков выбрался из кабины. Слева, освещенное прожектором второго вездехода, дымилось разводье; Кузя направил свой прожектор в другую сторону — — длинная трещина, прямо по курсу — торошенное поле. «Вот и началась та самая автострада, — вспомнил Пашков пророчество Блинкова, — не было печали, теперь пойдем, как на похороны — шагом».