JК
Токей Ито :: Вельскопф-Генрих Лизелотта
Страница: 235 из 507Если они еще свободны, то прячутся от преследования Длинных Ножей, потому что боеприпасов мало. А над дакотами в резервациях поставлены теперь новые вожди. И неоткуда ждать помощи. Шонка сказал правду.
Когда вся тяжесть известий была осознана, а мясо тощей коровы съедено, состояние у мальчиков и девочек стало такое, как будто им не вздохнуть полной грудью. Лужа поблизости совсем пересохла, и женщины тащились за несколько миль, чтобы принести питьевой воды. Умываться не приходилось. Непривычная грязь унижала, безнадежность угнетала узников резервации.
Хапеда, его друг Часке и Грозовая Тучка только по вечерам ненадолго забывали о своем отчаянии и усталости. Вечерами они могли посидеть с Уиноной в палатке Четанзапы. И Унчида, которая жила теперь в палатке жреца, старалась в это время приходить сюда. Уинону на время покидала ее печаль. Она шила в сумерках одежду из меха, мокасины. Работала она не торопясь.
— Для кого же ты шьешь? — спросила как-то Грозовая Тучка.
— Я работаю ради своего сна, — ответила Уинона.
— Что же у тебя был за сон? — допытывался Часке: от тайком посещал палатку бежавшего Четанзапы, ведь его приемная мать Белая Роза и ее муж, Шонка, не должны были знать об этом.
— Что за человека ты видела во сне? — спросил Хапеда, ощупывая меховую куртку, которая, по-видимому, предназначалась для рослого стройного воина.
— Моего брата, — призналась Уинона.
— Он убит, — сказал Хапеда.
— Я не видела его тела.
Когда вся тяжесть известий была осознана, а мясо тощей коровы съедено, состояние у мальчиков и девочек стало такое, как будто им не вздохнуть полной грудью. Лужа поблизости совсем пересохла, и женщины тащились за несколько миль, чтобы принести питьевой воды. Умываться не приходилось. Непривычная грязь унижала, безнадежность угнетала узников резервации.
Хапеда, его друг Часке и Грозовая Тучка только по вечерам ненадолго забывали о своем отчаянии и усталости. Вечерами они могли посидеть с Уиноной в палатке Четанзапы. И Унчида, которая жила теперь в палатке жреца, старалась в это время приходить сюда. Уинону на время покидала ее печаль. Она шила в сумерках одежду из меха, мокасины. Работала она не торопясь.
— Для кого же ты шьешь? — спросила как-то Грозовая Тучка.
— Я работаю ради своего сна, — ответила Уинона.
— Что же у тебя был за сон? — допытывался Часке: от тайком посещал палатку бежавшего Четанзапы, ведь его приемная мать Белая Роза и ее муж, Шонка, не должны были знать об этом.
— Что за человека ты видела во сне? — спросил Хапеда, ощупывая меховую куртку, которая, по-видимому, предназначалась для рослого стройного воина.
— Моего брата, — призналась Уинона.
— Он убит, — сказал Хапеда.
— Я не видела его тела.