Третий гость   ::   Травен Б.

Обед-то был всегда одинаков, без малейших изменений. Он это знал и спрашивал только для того, чтобы сказать что-нибудь и чтобы дети не думали, будто он немой, как животное. Когда перед ним ставилась еда в глиняных мисках, он обычно спал глубоко и крепко, и жена вынуждена была его расталкивать и напоминать: «Муженек, ужин на столе».

Потом он возносил молитву: «Благодарим тебя, господи, за бобы, которые ты нам послал» — и начинал трапезу. Но, едва проглотив несколько ложек, чувствовал, что одиннадцать голодных ребят настороженно следят, все ли он съест, надеясь, что и для них останется еще хоть по крохотной второй порции, потому что первая была такой скудной… И он переставал есть и пил только чай из лимонных листьев. И когда опорожнял глиняный кувшин, вздыхал глубоко и произносил грустным голосом: «О боже милосердный, если бы всего лишь один-единственный раз в моей унылой жизни заполучить жареного индюка. Тогда я бы умер счастливым и мирно покоился в могиле до страшного суда!»

Дети столько раз слышали эти причитания, что никто уже не обращал на него внимания. Эти слова представлялись им отцовской благодарственной молитвой после ужина. С таким же успехом он мог бы просить о тысяче золотых песо.

Супруга Макарио, самая преданная и самоотверженная спутница жизни, какую только может пожелать мужчина, хорошо знала, что ее муж не станет спокойно есть, когда дети смотрят ему в рот и считают каждый боб.