JК
У королев не бывает ног :: Нефф Владимир
Страница: 376 из 612Иного выхода у нас нет, капитан, только бежать, иначе будет поздно.
— En route [94] , — произнес капитан, — обратно в Страмбу.
Гино и Пуччо, надежные ребята, заставили Петра повернуть коня, и они вчетвером пустились в обратный путь.
— Вы пожалеете об этом, капитан! — не унимался Петр. — Вы едете навстречу верной и позорной смерти.
— On verra [95] , — промолвил капитан.
— Ничего мы не увидим! — кричал Петр. — У нас не будет времени, чтобы глядеть! В тюрьме Гамбарини темно, как в мешке, и, насколько мне известно, в могиле тоже не слишком светло.
— On verra, — отозвался капитан, не останавливая коня.
— Zut и crotte [96] , капитан, обманывал ли я вас хоть когда-нибудь? Солгал ли хоть однажды? Отчего это вы вдруг перестали мне доверять? Вы ведь прете на верную гибель, помесь осла с верблюдом!
— За оскорбление начальства вы мне еще ответите! — сказал капитан.
— Вы не начальник мне больше! Я отказываюсь подчиняться самоубийце и сумасшедшему! — возопил Петр.
Капитан ответил проклятием, смысла которого никто не понимал, но которое было широко распространено у французов, ибо его с удовольствием употреблял даже сам король.
— En route [94] , — произнес капитан, — обратно в Страмбу.
Гино и Пуччо, надежные ребята, заставили Петра повернуть коня, и они вчетвером пустились в обратный путь.
— Вы пожалеете об этом, капитан! — не унимался Петр. — Вы едете навстречу верной и позорной смерти.
— On verra [95] , — промолвил капитан.
— Ничего мы не увидим! — кричал Петр. — У нас не будет времени, чтобы глядеть! В тюрьме Гамбарини темно, как в мешке, и, насколько мне известно, в могиле тоже не слишком светло.
— On verra, — отозвался капитан, не останавливая коня.
— Zut и crotte [96] , капитан, обманывал ли я вас хоть когда-нибудь? Солгал ли хоть однажды? Отчего это вы вдруг перестали мне доверять? Вы ведь прете на верную гибель, помесь осла с верблюдом!
— За оскорбление начальства вы мне еще ответите! — сказал капитан.
— Вы не начальник мне больше! Я отказываюсь подчиняться самоубийце и сумасшедшему! — возопил Петр.
Капитан ответил проклятием, смысла которого никто не понимал, но которое было широко распространено у французов, ибо его с удовольствием употреблял даже сам король.