У последней границы   ::   Кервуд Джеймс оливер

Там была нетронутая природа и масса птиц. Улаф любил птиц. Их веселое пение и щебетание вечером перед сном благотворно подействовали на Алана. Он схватил топор. Впервые за семь месяцев его мускулы напряглись. Старый Эриксен развел костер и, громко насвистывая, бубнил себе в бороду отрывок дикой песни. Он знал, каким лекарством была для Алана природа, снова захватившая его во власть своих чар. А Алану казалось, что он находится вблизи от дома. Похоже было, что много столетий, целая бесконечность прошла с тех пор, как он слышал шипение сала в открытом котелке и бульканье кофе над углями костра, вокруг которого тесно смыкался таинственный темный лес. Нарубив сучьев, Алан набил свою трубку, сел и принялся наблюдать за Улафом, который возился с полуиспеченной овсяной лепешкой. Ему вспомнился отец. Тысячи раз эти двое располагались таким вот образом на ночь в ту эпоху, когда Аляска была молода и не существовали еще карты, по которым можно было узнать, что находится за ближайшей цепью гор.

Улаф все еще чувствовал себя в роли целителя. После ужина он сел, прислонившись к дереву, и начал рассказывать о былых днях, как будто это было вчера или третьего дня, о тех днях, когда в нем жила надежда непременно завтра напасть на следы золота — «у подножия радуги», так сказать, — золота, которое он искал тридцать лет. Ровно неделю тому назад ему исполнилось шестьдесят лет, говорил швед. Он начинает сомневаться, пробудет ли он еще долго в Кордове.