JК
У последней границы :: Кервуд Джеймс оливер
Страница: 241 из 291Он забыл о роще, о равнине, лежавшей за ней, о предостережении Соквэнны быть начеку около расщелины Привидений и мест, к ней прилегающих.
— Я много думала сегодня, — заговорила Мэри Стэндиш. — Потому что вы на такой долгий срок оставили меня в одиночестве. Я думала о вас. И от моих мыслей я чувствовала себя счастливой, как никогда.
— А я был в раю, — ответил он.
— Вы не думаете, что я скверная?
— Я скорее мог бы думать, что солнце никогда больше не взойдет!
— Или, что я не женственна?
— Вы воплощаете мою мечту обо всем, что есть великого в женственности.
— Однако я погналась за вами, я сама бросилась к вам, я повисла у вас на шее, Алан.
— За что я благодарен судьбе, — искренне прошептал он.
— Я сказала вам, что люблю вас. Вы держали меня в своих объятиях и целовали меня…
— Да.
— И теперь я иду опять с вами…
— И будете продолжать так всю жизнь, если только захотите.
— А я — жена другого.
Она вздрогнула.
— Вы моя, — твердо заявил он. — Вы знаете это. Кощунство говорить о себе как о жене Грэйхама. Закон вас связал с ним, и это все. Сердцем, душой и телом вы свободны.
— Нет, я не свободна.
— А я вам говорю, что вы свободны!
Спустя несколько мгновений она прошептала ему на ухо:
— Алан, вы самый благородный человек во всем мире, и я вам скажу, почему я не свободна. Потому что душой и сердцем я принадлежу вам.
Он не решался посмотреть на нее.
— Я много думала сегодня, — заговорила Мэри Стэндиш. — Потому что вы на такой долгий срок оставили меня в одиночестве. Я думала о вас. И от моих мыслей я чувствовала себя счастливой, как никогда.
— А я был в раю, — ответил он.
— Вы не думаете, что я скверная?
— Я скорее мог бы думать, что солнце никогда больше не взойдет!
— Или, что я не женственна?
— Вы воплощаете мою мечту обо всем, что есть великого в женственности.
— Однако я погналась за вами, я сама бросилась к вам, я повисла у вас на шее, Алан.
— За что я благодарен судьбе, — искренне прошептал он.
— Я сказала вам, что люблю вас. Вы держали меня в своих объятиях и целовали меня…
— Да.
— И теперь я иду опять с вами…
— И будете продолжать так всю жизнь, если только захотите.
— А я — жена другого.
Она вздрогнула.
— Вы моя, — твердо заявил он. — Вы знаете это. Кощунство говорить о себе как о жене Грэйхама. Закон вас связал с ним, и это все. Сердцем, душой и телом вы свободны.
— Нет, я не свободна.
— А я вам говорю, что вы свободны!
Спустя несколько мгновений она прошептала ему на ухо:
— Алан, вы самый благородный человек во всем мире, и я вам скажу, почему я не свободна. Потому что душой и сердцем я принадлежу вам.
Он не решался посмотреть на нее.