Узница Шато-Гаяра   ::   Дрюон Морис

После жарких объятий владелицы замка и двух ее сыновей Гуччо, осыпаемый благодарностями, поскакал в Париж.

По дороге он, чувствуя непомерную усталость, вынужден был остановиться на ночлег в маленькой деревушке, именуемой Версалем. Только на следующий день предстал он перед дядей и рассказал ему все, или, вернее, почти все свои подвиги: в частности, он не особенно распространялся о распоряжениях, отданных им относительно семейства де Крессэ, но упомянул их имя в связи с их бедственным положением и обрушился на незаконные действия прево с такой яростью и гневом, что банкир только диву давался.

– Ты привез расписку архиепископа? – спросил Толомеи.

– Конечно, привез, дядюшка, – ответил Гуччо, протягивая свинцовый ларец.

– Итак, ты уверяешь, – продолжал Толомеи, – что этот прево сам признался в том, что удваивает налоги с целью выделять требуемую часть одному из секретарей де Мариньи. А не знаешь, какому именно?

– Могу узнать. Портфрюи теперь считает меня своим лучшим другом.

– И он утверждает, что и другие прево действуют таким же образом?

– Утверждает совершенно определенно. Ну разве это не позор? Ведь все они гнусно наживаются на голоде, все жрут, как свиньи, когда вокруг них мрет народ. Разве не обязаны мы довести это до сведения короля?

Левый глаз Толомеи, тот самый глаз, который, как утверждала молва, еще никому не удавалось увидеть, вдруг широко раскрылся, и лицо банкира приняло не свойственное ему выражение иронии и тревоги.