JК
В поисках древних кладов :: Смит Уилбур
Страница: 80 из 831Робин нашла эти словав Библии и тщательно в них вчиталась, а потом обратилась к Богу, моля дать ей знак, но не получила его и закончила молитву в еще большем смятении и замешательстве, чем начала.
Стоя на коленях на голых досках каютного настила у койки, она снова и снова возносила молитвы, пока не заболели колени, и постепенно ей стал ясен ее долг.
За один год проданы в рабство три тысячи душ — в этом обвинил Сент-Джона капитан Королевского военно-морского флота. А сколько тысяч было до того, сколько тысяч еще последует, если позволить ему продолжать свои черные дела, если никто не помешает его набегам на восточное побережье Африки, на африканские земли и народы, те народы, которые она поклялась защищать, опекать и привести в объятия Господни.
Ее отец, Фуллер Баллантайн, был величайшим защитником свободы, безжалостным противником отвратительной торговли людьми. Он называл работорговлю «кровоточащей язвой на совести цивилизованного мира, которую надо вырвать с корнем любой ценой». Она дочь своего отца, она дала клятву перед лицом Господа.
Этот человек, этот зверь воплотил в себе все горе и зло, всю чудовищную жестокость своей мерзкой профессии.
— Молю тебя, Господи, укажи мне мой долг, — просила Робин, и к молитве примешивались стыд и чувство вины. Ей было стыдно оттого, что его глаза шарили по ее полуобнаженному телу, что его руки касались и ласкали ее, стыдно за то, что потом он ее унизил, обнажив собственное тело.
Стоя на коленях на голых досках каютного настила у койки, она снова и снова возносила молитвы, пока не заболели колени, и постепенно ей стал ясен ее долг.
За один год проданы в рабство три тысячи душ — в этом обвинил Сент-Джона капитан Королевского военно-морского флота. А сколько тысяч было до того, сколько тысяч еще последует, если позволить ему продолжать свои черные дела, если никто не помешает его набегам на восточное побережье Африки, на африканские земли и народы, те народы, которые она поклялась защищать, опекать и привести в объятия Господни.
Ее отец, Фуллер Баллантайн, был величайшим защитником свободы, безжалостным противником отвратительной торговли людьми. Он называл работорговлю «кровоточащей язвой на совести цивилизованного мира, которую надо вырвать с корнем любой ценой». Она дочь своего отца, она дала клятву перед лицом Господа.
Этот человек, этот зверь воплотил в себе все горе и зло, всю чудовищную жестокость своей мерзкой профессии.
— Молю тебя, Господи, укажи мне мой долг, — просила Робин, и к молитве примешивались стыд и чувство вины. Ей было стыдно оттого, что его глаза шарили по ее полуобнаженному телу, что его руки касались и ласкали ее, стыдно за то, что потом он ее унизил, обнажив собственное тело.