Волонтер девяносто второго года   ::   Дюма Александр

 — Что с тобой?

— Дело в том, что я сдаюсь, господин Друэ.

— Почему?

— Потому, что начиная с самого утра со мной говорят на непонятном языке не только книги, но даже вы сами.

— При чем тут я?

— При том! В переводе, что вы столь любезно для меня сделали, опять есть слово, которое я сегодня слышу впервые, а значит, тоже не понимаю…

— Какое?

— Вы сказали «женщины редки атлеты». А что такое «атлет»?

— Посмотри в словаре.

— Но ведь словарь не всегда будет у меня под рукой.

— Всегда, я дарю его тебе.

Я с изумлением взглянул на господина Друэ:

— Вы отдаете мне ваш словарь?

— Несомненно.

— И я смогу найти в нем все незнакомые слова?

— Друг мой, нет на свете словаря, где содержатся все слова, — улыбнулся Друэ. — Но этот все-таки один из самых полных. Возьми его, забирай с собой, он принадлежит тебе.

— Ах, господин Жан Батист! — воскликнул я. — Что я такого сделал для вас, что вы так ко мне добры?

— Ты явил мне жажду знаний, стремление стать человеком.

Друэ сидел; я стоял. Положив голову к нему на плечо и обняв за шею обеими руками, я расплакался.

— Плачь, дитя мое, это драгоценные слезы, — утешал он меня. — Я хотел бы, чтобы здесь оказался наставник Эмиля и видел твои слезы.

— А он еще жив? — спросил я.

— Нет, друг мой, умер десять лет назад.