JК
Ходи невредимым! :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 19 из 986То тут, то там раздаются задорные выкрики:
– Ишь, фряжский петух, глаз стеклянный!
– Вона, бархата сколько!
– На что заришься? А мне серый зипун дороже!
– Вот черти, все длинные да сухие!
– А ты их шапкой овчинной!
– Шапка овчинная почище твоей шубы бараньей!
– Заяц ты в ноговицах!
– А твой отец лапотник, лаптем щи хлебал!
– Тише, хлопцы, пока пищалью не огрел! Почет послам кажите!
– Мы и кажем! Эй, шиш, фрига, на Кукуй!
У Печатного двора, на нижних башенках которого трепетали флажки, а на высокой вертелся двуглавый орел, посольский поезд на миг остановился. Вперед ринулись проводники расчищать дорогу.
Въехали на гудящую Красную площадь под оглушающий трезвон колоколов. От Никольских ворот отделилась легкоконная сотня и, поравнявшись с колымагой, в которой, напыжившись, сидели свейские послы, перестроилась. А по сторонам, тесня к Фроловским воротам, выступили двадцать всадников в белом сукне, двадцать других – в красном сукне, двадцать – в голубом, остальные – в разноцветном.
Возники яростно взмахнули кнутами. Колымага точно потонула в массе пеших стрельцов, тремя линиями вытянувшихся до самого крыльца Грановитой палаты. С удивлением взирали штатгальтеры на новую силу крепнувшей Московии. После стольких лет смуты будто напилась волшебной воды: от ран ни следа, вновь поднималась над миром, грозно сверкая огромным бердышом.
Унгерн слегка наклонился к Броману, прошептал:
– Добиться союза надо… и тем поднять шведское королевство на высшую степень процветания.
– Ишь, фряжский петух, глаз стеклянный!
– Вона, бархата сколько!
– На что заришься? А мне серый зипун дороже!
– Вот черти, все длинные да сухие!
– А ты их шапкой овчинной!
– Шапка овчинная почище твоей шубы бараньей!
– Заяц ты в ноговицах!
– А твой отец лапотник, лаптем щи хлебал!
– Тише, хлопцы, пока пищалью не огрел! Почет послам кажите!
– Мы и кажем! Эй, шиш, фрига, на Кукуй!
У Печатного двора, на нижних башенках которого трепетали флажки, а на высокой вертелся двуглавый орел, посольский поезд на миг остановился. Вперед ринулись проводники расчищать дорогу.
Въехали на гудящую Красную площадь под оглушающий трезвон колоколов. От Никольских ворот отделилась легкоконная сотня и, поравнявшись с колымагой, в которой, напыжившись, сидели свейские послы, перестроилась. А по сторонам, тесня к Фроловским воротам, выступили двадцать всадников в белом сукне, двадцать других – в красном сукне, двадцать – в голубом, остальные – в разноцветном.
Возники яростно взмахнули кнутами. Колымага точно потонула в массе пеших стрельцов, тремя линиями вытянувшихся до самого крыльца Грановитой палаты. С удивлением взирали штатгальтеры на новую силу крепнувшей Московии. После стольких лет смуты будто напилась волшебной воды: от ран ни следа, вновь поднималась над миром, грозно сверкая огромным бердышом.
Унгерн слегка наклонился к Броману, прошептал:
– Добиться союза надо… и тем поднять шведское королевство на высшую степень процветания.