Христофор Колумб   ::   Йенсен Йоханнес Вильгельм

Жирными внутренностями краба мажут по губам идола, стоящего под кровлей из пальмовых листьев, усмехаясь на костер ярко-коралловым ртом. Первый голод утоляется хлебом из кассавы [21] , отзывающимся женским потом; от всего, что съедается, отдается частица в жертву огню, причем губы шепчут молитву;

несколько больших глотков из калабассы [22] – и трапеза окончена. После этого мужчины усердно отрыгают, чтобы изгнать духов, забравшихся в утробу вместе с едой! Разговор естественно переходит на воспоминания о пирах, и голоса благоговейно понижаются: на таком-то острове столько-то солнечных кругов тому назад на пиру было много человечины, вкусной, жирной человечины, ням– ням!.. А теперь курнуть на сон грядущий. На огонь кладутся листья лучшей в мире травы, и, склонившись над костром, мужчины вдыхают пахучий дым носом и ртом, кашляют и стонут от наслаждения; слезы выступают на глазах, изо рта течет слюна, но они счастливы и одурманивают себя дымом до тех пор, пока им не начинает казаться, что в клубах дыма витает над их головами само божество, всемогущий умопомрачающий дух, друг и прибежище всех земных страдальцев, имя которому табак! Наконец, голова у них идет кругом, в крови разливается блаженное ощущение, их клонит ко сну, и они засыпают, растянувшись на том самом месте, где сидели, – гость тоже располагается здесь, как у себя дома.

Удостоверившись, что мужчины крепко уснули, к огню неслышно крадутся женщины, дети и немые собаки—делить объедки.