Затески к дому своему   ::   Кокоулин Леонид Леонтьевич

И сам струг припал хищно в снег… И не струг это вовсе… Анисим пытался осенить себя крестным знамением, но не в состоянии поднять руки. Отяжелела, будто гирю стопудовую подвесили. Кто кого одолеет, кто вперед… Анисим успел перекреститься, прежде чем струг коснулся его. И струг, оскалив зубы, стал проваливаться сквозь снег. А потом прохохотал человеческим голосом.

Анисим содрогнулся от хохота, как от раската грома, и проснулся. Ему показалось, кто-то завозился во тьме. Костер увял. Зябко тянуло спину. Анисим поднялся, посмотрел на Гришу, кинул в костер сухих сучьев, сучья потрещали маслом, как на раскаленной сковородке, вспыхнули, откинув темноту за стволы деревьев. Анисим постоял, все еще переживая и разгадывая сон. Гриша спал, отсвет костра плясал на его лице, а он безмятежно и радостно улыбался. Анисим накатил на один костер чурку, на другой и все никак не мог отделаться от предчувствия, что они не одни тут. Кто-то еще есть, невидимый и непрошеный. Ни звезд, ни луны, но по тому, как ложился отсвет на снег от костра, Анисим определил, что скоро рассвет. Да и по дровам было видно, сколько их ушло, дотлевала ночь. Анисим еще постоял над Гришей, не решаясь его будить. Навесил на таганок котелок на чай. Котелок нагрелся и тоненько запел, Анисим заглянул в него, добавил кусок пухлого чистого снега, и котелок заскворчал.

– На чужое урчит, – поднявшись с валежины, сказал Гриша.