JК
Смерть на брудершафт (Фильма 3-4) :: Акунин Борис
Страница: 1 из 46Аннотация: «Смерть на брудершафт» — название цикла из 10 повестей в экспериментальном жанре «Роман-кино», призванном совместить литературный текст с визуальностью кинематографа. В эту книгу входит «фильма» третья, действие которой происходит в 1915 году. Это повесть о приключениях германского шпиона Зеппа.
---------------------------------------------
Борис Акунин
Смерть на брудершафт
(Фильма 3-4)
Летающий слон
Весна 1915 года
На восточном фронте затишье
Eсли смотреть на небо не снизу, а сверху, оно напоминает тазик для бритья, в котором хорошенько распушили мыльную пену.
Это сравнение приходило в голову военлету Сомову всякий раз, когда он вел аппарат над слоем сплошных облаков. Неромантическая вроде метафора, а поручику нравилась.
Легкая продолговатая тень «ньюпора-10» скользила над намыленной щекой планеты, словно занесенная бритва, и самого себя Сомов в такие минуты воображал острейшим золингенским лезвием, которое одним точно рассчитанным движением — вжик! — срежет всё лишнее и опять взлетит вверх.
Наблюдатель прапорщик Дубцев, сидевший позади пилота, был человек несерьезный. В небе он обычно пел — все равно встречный поток воздуха уносил звуки прочь, так что можно было орать во всю глотку. Если не пел, то грыз шоколад или сосал леденцы. Дубцев обожал сладости и для всего, что ему нравилось — хороших людей, красивых женщин, быстрых лошадей, приятных событий, — мысленно подбирал сладкие эпитеты.
---------------------------------------------
Борис Акунин
Смерть на брудершафт
(Фильма 3-4)
Летающий слон
Весна 1915 года
На восточном фронте затишье
Eсли смотреть на небо не снизу, а сверху, оно напоминает тазик для бритья, в котором хорошенько распушили мыльную пену.
Это сравнение приходило в голову военлету Сомову всякий раз, когда он вел аппарат над слоем сплошных облаков. Неромантическая вроде метафора, а поручику нравилась.
Легкая продолговатая тень «ньюпора-10» скользила над намыленной щекой планеты, словно занесенная бритва, и самого себя Сомов в такие минуты воображал острейшим золингенским лезвием, которое одним точно рассчитанным движением — вжик! — срежет всё лишнее и опять взлетит вверх.
Наблюдатель прапорщик Дубцев, сидевший позади пилота, был человек несерьезный. В небе он обычно пел — все равно встречный поток воздуха уносил звуки прочь, так что можно было орать во всю глотку. Если не пел, то грыз шоколад или сосал леденцы. Дубцев обожал сладости и для всего, что ему нравилось — хороших людей, красивых женщин, быстрых лошадей, приятных событий, — мысленно подбирал сладкие эпитеты.