JК
Зеркало тетушки Маргарет :: Скотт Вальтер
Страница: 48 из 53Но все же оставалось слишком много неразрешимых вопросов, не позволяющих дать делу естественное объяснение, и леди Ботвелл до самого смертного часа так и пребывала в великих сомнениях и склонялась к тому, чтобы разрубить Гордиев узел, признав существование сверхъестественных сил.
— Но дорогая тетушка, напомнил я, — что же все-таки стало с магистром?
— О, он был слишком хорошим предсказателем судеб, чтобы не предвидеть, что собственный его рок будет куда как трагичен, коли он дождется появления человека с серебряным псом на рукаве. Он, что называется, съехал без предварительного уведомления, и с тех пор его больше нигде не видели и не слышали. Пошли было темные слухи о каких-то письмах, обнаруженных в его доме, но сплетни скоро утихли и о докторе Баптисте Дамиотти разговоров велось не больше, чем, скажем, о Галене или Гиппократе.
— А сэр Филипп, — продолжал я, — он тоже навеки исчез от глаз широкой публики?
— Нет, — отвечала моя добросердечная рассказчица. — Он еще раз дал о себе знать, причем при весьма примечательных обстоятельствах. Сказывают, будто мы, шотландцы, покуда нация эта еще существовала на свете, среди полной меры всевозможных достоинств обладали и парой зернышек недостатков. Утверждают, будто мы редко прощаем и никогда не забываем нанесенные нам обиды, будто мы склонны возводить наше негодование и скорбь в ранг идолов, как несчастная леди Констанция со своим горем; и добавляют также, что мы, по словам Бернса, «свой нянчим гнев, чтоб он не остывал».
— Но дорогая тетушка, напомнил я, — что же все-таки стало с магистром?
— О, он был слишком хорошим предсказателем судеб, чтобы не предвидеть, что собственный его рок будет куда как трагичен, коли он дождется появления человека с серебряным псом на рукаве. Он, что называется, съехал без предварительного уведомления, и с тех пор его больше нигде не видели и не слышали. Пошли было темные слухи о каких-то письмах, обнаруженных в его доме, но сплетни скоро утихли и о докторе Баптисте Дамиотти разговоров велось не больше, чем, скажем, о Галене или Гиппократе.
— А сэр Филипп, — продолжал я, — он тоже навеки исчез от глаз широкой публики?
— Нет, — отвечала моя добросердечная рассказчица. — Он еще раз дал о себе знать, причем при весьма примечательных обстоятельствах. Сказывают, будто мы, шотландцы, покуда нация эта еще существовала на свете, среди полной меры всевозможных достоинств обладали и парой зернышек недостатков. Утверждают, будто мы редко прощаем и никогда не забываем нанесенные нам обиды, будто мы склонны возводить наше негодование и скорбь в ранг идолов, как несчастная леди Констанция со своим горем; и добавляют также, что мы, по словам Бернса, «свой нянчим гнев, чтоб он не остывал».