JК
Золото бунта, или Вниз по реке теснин :: Иванов Алексей Викторович
Страница: 135 из 161 — Ох, повезло мне с соседушкой, по стати вижу — мужичок, все торчок! Ну, Осташка, не дай промашку! Любо, вижу, тебе с бабицей-то туда-сюда гребло толкать?
Осташа не отвечал, но ему постыдно нравились Фискины срамные намеки. От Фиски уже с утра пахло водкой, и потому для Осташи она была как бы дозволенной бабой: все равно добро пропадает. Осташа мельком, но цепко осмотрел ее: и на рожу хороша, пусть и с припечаткой, и груди под сарафаном колышутся, как тугое коровье вымя, и крепкий зад растягивает подол — того гляди, треснет. От Фиски так и тянуло ласковым паскудством, в котором Осташа поскользнулся, но не спешил выправляться: что с гнильцой, то сладенькое.
— Двугривенным-то тебя свекор одарил? — с усмешкой спросил он. — Щербатая деньга к прибытку?
— А-а!.. — Фиска махнула рукой и звонко рассмеялась, словно горох просыпала. — Свекор у меня давно на кокуе под голбцом червей кормит. Сирота я, сирота горемычная, никто не приласкает, по голове не погладит! Выискался тут один молодец с красных крылец, на миру песни пел, на юру дрыном поддел… Пожалел бы ты меня, раскольничек, нету мне любви на этом свете! Ничего мне не надо, кроме слова ласкового, прибегу — только свистни!
— Свистеть на судне — к беде, — буркнул Осташа, заметив, как укоризненно глянула на него беременная жена Алфера.
Ревдинская вода растеклась по Чусовой верст на двадцать и бодро проносила суда над отмелями и огрудками.
Алфер командовал толково. Сам Осташа шел бы не так, но и Алфер умело огибал донные валуны и стороной обходил скалы.
Осташа не отвечал, но ему постыдно нравились Фискины срамные намеки. От Фиски уже с утра пахло водкой, и потому для Осташи она была как бы дозволенной бабой: все равно добро пропадает. Осташа мельком, но цепко осмотрел ее: и на рожу хороша, пусть и с припечаткой, и груди под сарафаном колышутся, как тугое коровье вымя, и крепкий зад растягивает подол — того гляди, треснет. От Фиски так и тянуло ласковым паскудством, в котором Осташа поскользнулся, но не спешил выправляться: что с гнильцой, то сладенькое.
— Двугривенным-то тебя свекор одарил? — с усмешкой спросил он. — Щербатая деньга к прибытку?
— А-а!.. — Фиска махнула рукой и звонко рассмеялась, словно горох просыпала. — Свекор у меня давно на кокуе под голбцом червей кормит. Сирота я, сирота горемычная, никто не приласкает, по голове не погладит! Выискался тут один молодец с красных крылец, на миру песни пел, на юру дрыном поддел… Пожалел бы ты меня, раскольничек, нету мне любви на этом свете! Ничего мне не надо, кроме слова ласкового, прибегу — только свистни!
— Свистеть на судне — к беде, — буркнул Осташа, заметив, как укоризненно глянула на него беременная жена Алфера.
Ревдинская вода растеклась по Чусовой верст на двадцать и бодро проносила суда над отмелями и огрудками.
Алфер командовал толково. Сам Осташа шел бы не так, но и Алфер умело огибал донные валуны и стороной обходил скалы.