JК
Золотой киль :: Бэгли Десмонд
Страница: 275 из 325Мне доставляло огромное удовольствие обучать Франческу искусству вождения яхты – она оказалась способной ученицей и ошибок делала не больше, чем любой новичок.
С некоторым изумлением я обнаружил, что Курце, оказывается, утратил былую ненависть к Франческе. Он сильно изменился и был уже не таким колючим, как прежде. Возможно, потому, что долгожданное золото было у него под ногами в целости и сохранности, а может, вся его яростная сила ушла во время сражения на верфи. Так или иначе, но они наконец поладили с Франческой и вели длинные беседы о Южной Африке.
Однажды она спросила у Курце, что он собирается делать со своей долей добычи. Он улыбнулся:
– Куплю plaas.
– Что купишь?
– Ферму, – перевел я, – все африканеры в душе фермеры, они так и называют себя, ведь «бур» на языке африкаанс означает «фермер».
Эти первые пять дней после прощания с Италией были лучшими днями за все время нашего путешествия. Лучше не было ни до, ни тем более после.
К вечеру пятого дня ветер упал, а на шестой он так часто менял направление, будто не знал, на что решиться. Трехбалльный ветер сменялся мертвым штилем – и у нас появилась пропасть работы с парусами. В тот день мы прошли всего семьдесят миль.
На рассвете седьмого дня воцарился мертвый штиль. Гладкое море, будто политое маслом, набегало длинными языками волн.
С некоторым изумлением я обнаружил, что Курце, оказывается, утратил былую ненависть к Франческе. Он сильно изменился и был уже не таким колючим, как прежде. Возможно, потому, что долгожданное золото было у него под ногами в целости и сохранности, а может, вся его яростная сила ушла во время сражения на верфи. Так или иначе, но они наконец поладили с Франческой и вели длинные беседы о Южной Африке.
Однажды она спросила у Курце, что он собирается делать со своей долей добычи. Он улыбнулся:
– Куплю plaas.
– Что купишь?
– Ферму, – перевел я, – все африканеры в душе фермеры, они так и называют себя, ведь «бур» на языке африкаанс означает «фермер».
Эти первые пять дней после прощания с Италией были лучшими днями за все время нашего путешествия. Лучше не было ни до, ни тем более после.
К вечеру пятого дня ветер упал, а на шестой он так часто менял направление, будто не знал, на что решиться. Трехбалльный ветер сменялся мертвым штилем – и у нас появилась пропасть работы с парусами. В тот день мы прошли всего семьдесят миль.
На рассвете седьмого дня воцарился мертвый штиль. Гладкое море, будто политое маслом, набегало длинными языками волн.