JК
Зона испытаний :: Бахвалов Александр
Страница: 232 из 344Заимеет какой-нибудь придурок машину, и больше ему ни черта не надо, предел мечтаний! Возит за собой вонь и дым и доволен!
– Ничего ты не соображаешь, – говорил Витюлька.
Как ей было объяснить, что стихия полета овладевает летчиком так же безраздельно, как художником стихия образов, мелодий, пластики, красок. Как ей было объяснить, что значит для него, летчика, видеть чистое нарядное небо, слышать рев разбегающихся, взлетающих самолетов?
«Разве они могут понять, что даже фигура старого Пал Петровича, окошко парашютной, мимо которой я иду, – все для меня как прошлое?!»
Слаб человек. В одну из пятниц, когда Валерия ждала его у кинотеатра, Витюлька сидел за столиком открытого кафе над рекой, изливая душу перед Костей Караушем, называя себя невезучим, несчастным человеком, которого никто не понимает.
– А Руканов, ты подумай, а? «Изложите подробно!..»
Приказывает, понимаешь? Что я ему изложу?
– Хмырь он. Знаю я его. И отца его, и жену его. Тамарка Сотникова, официанткой была. Ее все знали…
– Доложит Старику, а тот выгонит, а? Выгонит! Подвел, скажет. Пропал я теперь. А еще жениться собрался, идиот!.. Ни, ни!.. – Витюлька прикрывал ладонью рюмку, предупреждая намерение Кости подлить.
– Малонесущ?
– Средней грузоподъемности.
– А если по лампадочке? Для пакости?
– Ну, если по лампадочке…
– И потопаем домой.
– Чего я там не видел?
– Понял. Зачисляю тебя в артель. В пять утра махнем на рыбалку. Ты, я, Булатбек и Козлевич. Идет?
– Во! То, что мне надо!.. Нет, серьезно? Ты не думай, я умею рыбу чистить.
– Ничего ты не соображаешь, – говорил Витюлька.
Как ей было объяснить, что стихия полета овладевает летчиком так же безраздельно, как художником стихия образов, мелодий, пластики, красок. Как ей было объяснить, что значит для него, летчика, видеть чистое нарядное небо, слышать рев разбегающихся, взлетающих самолетов?
«Разве они могут понять, что даже фигура старого Пал Петровича, окошко парашютной, мимо которой я иду, – все для меня как прошлое?!»
Слаб человек. В одну из пятниц, когда Валерия ждала его у кинотеатра, Витюлька сидел за столиком открытого кафе над рекой, изливая душу перед Костей Караушем, называя себя невезучим, несчастным человеком, которого никто не понимает.
– А Руканов, ты подумай, а? «Изложите подробно!..»
Приказывает, понимаешь? Что я ему изложу?
– Хмырь он. Знаю я его. И отца его, и жену его. Тамарка Сотникова, официанткой была. Ее все знали…
– Доложит Старику, а тот выгонит, а? Выгонит! Подвел, скажет. Пропал я теперь. А еще жениться собрался, идиот!.. Ни, ни!.. – Витюлька прикрывал ладонью рюмку, предупреждая намерение Кости подлить.
– Малонесущ?
– Средней грузоподъемности.
– А если по лампадочке? Для пакости?
– Ну, если по лампадочке…
– И потопаем домой.
– Чего я там не видел?
– Понял. Зачисляю тебя в артель. В пять утра махнем на рыбалку. Ты, я, Булатбек и Козлевич. Идет?
– Во! То, что мне надо!.. Нет, серьезно? Ты не думай, я умею рыбу чистить.