9-е января   ::   Горький Максим

А навстречу им в улицу вползали по снегу и входили, шатаясь на ногах, изувеченные люди, в крови и снегу. Их брали на руки, несли, останавливали извозчиков, сгоняя седоков, куда-то увозили. Все стали озабочены, угрюмы, молчаливы. Рассматривали раненых взвешивающими глазами, что-то молча измеряли, сравнивали, углублённо искали ответов на страшный вопрос, встававший перед ними неясной, бесформенной, чёрной тенью. Он уничтожал образ недавно выдуманного героя, царя, источника милости и блага. Но лишь немногие решались вслух сознаться, что этот образ уже разрушен. Сознаться в этом было трудно, - ведь это значило лишить себя единственной надежды...

Шёл лысый человек в пальто с рыжей заплатой, его тусклый череп теперь был окрашен кровью, он опустил плечо и голову, ноги у него подламывались. Его вели широкоплечий парень без шапки, с курчавой головой и женщина в разорванной шубке с безжизненным, тупым лицом.

- Погоди, Михаило, - как же это? - бормотал раненый, - Стрелять в народ - не разрешается!.. Не должно это быть, Михаило.

- А - было! - крикнул парень.

- И стреляли... И рубили... - уныло заметила женщина.

- Значит, приказание дано на это, Михаило...

- И было! - злобно крикнул парень. - А ты думал - с тобой разговаривать станут? Вина стакан поднесут?

- Погоди, Михаило...

Раненый остановился, опираясь спиной о стену, и закричал:

- Православные!.. За что нас убивают? По какому закону?.. По чьему приказу?

Люди шли мимо него, опуская головы.