Смерть раненого зверя с тонкой кожей   ::   Александер Патрик

– Не уверен, что вижу в этом логику. Разве что он безумно в меня влюбился.

– Логика тут ни при чем. У меня просто было чувство, что, если бы он снова запел, это было бы добрым знаком. А теперь ты вернулся, и это хороший знак, вот я и думала, что он снова запоет. Разве ты не понимаешь?

– Да. Да, конечно, – сказал Эббот, ничего не понимая.

Она посмотрела на птичку.

– Пой, Соломон. Спой хоть что-нибудь.

Но канарейка только расправила крылышки, почистила перышки клювом и продолжала молчать.

– И не нужно, пожалуйста, шутить насчет Песни Соломоновой.

– Ты сегодня какая-то очень чувствительная.

Она глотнула кофе и пригладила волосы.

– Ты не любишь меня, не так ли? То есть ты не влюблен в меня. Это другое.

Он помедлил с ответом:

– Я знаю, что ты мне нравишься. Ты очень много для меня значишь. Но я не думаю о тебе постоянно и не буду воспевать в сонетах твои брови. Но какого черта, слова все равно ничего не значат!

– Они значат много для женщины.

– И всегда фальшиво звучат из уст мужчины. Послушай, мне нравится быть с тобой, нравится, когда ты рядом, и, – почти с неохотой, – я не хочу тебя потерять.

Она по привычке смотрела вниз. Ее сердцу неожиданно стало тесно в груди. Впервые в жизни она почувствовала, что почти любима мужчиной, и не могла произнести ни слова.

Спустя некоторое время он сказал:

– Завтра мне нужно сделать несколько звонков, а потом кое-куда сходить.