Альфа и омега   ::   Кригер Борис

Том растрепан, и голос понур

Четвертуемых четверостиший,

Абортивных аббревиатур.

Мозг расплющен. Он кажется плосче,

Замурованный в кафель строки.

Сотрясает Дворцовую площадь

Торжествующий вздор. Изреки!

Оправдайся! Не мы ли молили,

Став немыми, кусая губ синь

В кровь, – «...in nomine patri, et filii

Et spiritus sanсti...», – Аминь!

Прав лишь тот, кто грядёт. Разве тёмно

За решеткою пальцев пяти?

Но эффект от мостов разведённых

Порождает дурной аппетит.

Пятернями растерзанный саван,

И поруганный в белой ночи

Град Петра, городская канава —

Склеп достойный. Он умер. Молчи.

– Хорошо, но страшно...

– Теперь я буду писать совсем другие стихи...

– Другие?

– Да, о тебе... Теперь все мои стихи будут только о тебе...

– Как здорово! – Мира счастливо улыбнулась и доверчиво прижалась к его плечу.



δ

Между тем город погрузился в сумерки, и им пришлось расстаться. Проводив Миру, Николай отправился к Михею и напрямик, без лишних миндальностей, попросил одолжить ему ключ хоть на пару часов.

– Ну, ты силен, брат, – завистливо просипел Михей. Он много курил, притом исключительно «Беломор». Сам Михей практически никогда не спал с одной и той же женщиной дважды, ибо считал это дурным вкусом и напрасной тратой времени... Несмотря на свои молодые годы, Михей мог поспорить с самыми выдающимися ловеласами за сомнительную ветвь первенства.