Альпинист в седле с пистолетом в кармане   ::   Рубинштейн Лев

Там, туманным и свербливым маем я встретил праздник конца войны и победы. Вдали от родных и людей, с которыми бились, надеялись, ждали… Одинокому праздник не Мадрид, а котелок каши. Некому сказать: «Помнишь»… Некого хлопнуть по спине … Некого поцеловать и обнять … Несколько дней пили. Все хотели рассказывать, никто — слушать. А нам нужны слушатели. Столько набралось засушенных и засоленных эмоций. Да что об этом… После того кинулся я в Москву, потом год (по протекции) в преподавателях сопромата Военно-транспортной академии. Оттуда вылетел мелкокалиберным снарядиком обратно на север в резерв ББВО, и вот я опять в Кеми, а уже февраль, а может быть, март 1946 года. Война кончилась, но как солдат с оторванной рукой долго хочет спрятать ее в карман, так мы чувствовали приросшую к душе войну.



БЕЛОМОРСК

На берегу Белого моря живут офицеры. Длинный-длинный двухэтажный бревенчатый дом барачного типа из очень тонких полусгнивших бревен. Дальняя от дороги часть его осела, и шиферная крыша, опустившись, свесилась на сторону моря. Дорога, лучше сказать — тропа из грязного снега подводиг к филенчатой двери, сорванной с петель и висящей одним концом на старой веревке. В верхнем этаже все окна выбиты, в нижнем каждое второе завешано тряпками и обледенело и в струйных потоках ледяных сосулек. Снег вокруг двери вздыбился цветными торосами разной желтизны. Подходя к дому, издали я увидел фигуру в шинели с лейтенантскими погонами, надетой на совсем голое тело.