Анастасия   ::   Свирский Григорий

Потом начал медленно рассказывать. Говорил, как камни ворочал.

- На излете советской власти... Я аспирант Московской Консерватории... На кафедре имени покойного Гольденвейзера... выпустили рукописный журнальчик... Протестовали против травли нашего учителя. Профессора Кацеленбогена, святого человека... Против засилья оголтелых бездарей... Я к тому же нарисовал довольно злые шаржи на нашу юдофобскую доцентуру. Не для журнальчика. Так... рука чесалась. Шаржи вклеили в журнал Кто-то из доцентов-стукачей донес.. Вызвали на Лубянку. Распросили, что и как... Я думал, это и все.

Нет, требуют, что б все написал. ... Ну. я что-то накарябал, они на глазах разорвали

- Антисоветский выпад, а вы хаханьки?! - И требуют доноса по всей форме. На професора Кацеленбогена, как на агента сионисто-американисто... Ну, полный сталинский набор. Я отказался.

- Не напишешь, оформим десятку, - деловито сообщил следователь.

Я взорвался, накричал на него, мол, сейчас не тридцать седьмой год...

А время-то, на самом деле, было лихое. Только что закончился суд над студентом из дипломатического. И тоже за рукописный журнал. Врезали ему на всю катушку. По семидесятой статье.

Следователь остервенел, облаил меня грязным изощренным матом, на глазах превращаясь в уголовника-пахана. Куда-то позвонил, заявился мужик в шляпе на затылке, огромный, как лошадь.

- Прежде, чем тебя отправят в лагерь, лаВуреат, - он тебе переломает руки...- спокойно пообещал следователь.