JК
Анатомия героя :: Лимонов Эдуард
Страница: 27 из 514Там развелось много зайцев и фазанов. "Не боялся?" Нет, он ведь «понимает» мины.
Несколько русских танков Т-55: На одном надпись "Пусти ме да гинем!" (то есть "Пусти меня погибнуть!"). Не знаю, слышал ли командир танка Йово Алованья о надписи на головных повязках пилотов-камикадзе "Путь самурая есть смерть!", но "Пусти ме да гинем!" буквально то же, та же этика.
На корректировочном пункте смотрю в перископ на разрушенный мост через Новско Ждрило (узкий пролив), тот самый знаменитый мост у Масленицы. Подполковник Узелац показывает мне контур хорватского транспортного судна, затопленного его артиллерией. Объясняет мне, что вся его техника оказалась в день наступления хорватов (22 января) под замком у UNPRAFOR, в то время как хорватская армия обладала всем тяжелым вооружением. "Замки сбили, забрали технику…" Сегодня мораль у его людей высокая. Воюют за свою ведь землю. "Отступать нам некуда, в Россию не поедешь".
В перископ видим, что в селе Кашич, влево от церкви святого Ильи, стреляет вражеское орудие, скрытое в небольшой роще. Мнения разделяются: орудие это или танк. "Пичку матерну! — ругается подполковник. — Цель 121, вправо 150. Пали!" Вижу, как огненным сполохом приземляется снаряд. "Лево 30, далее 100. Пали!" — корректирует подполковник. По каменным полям, по лунному пейзажу с корявыми деревьями без листьев, иду к орудиям. Под темным небом обнаруживаю свои родные русские пушки: 122 мм, модель 1938 года. С корректировочного пункта поступают координаты цели.
Несколько русских танков Т-55: На одном надпись "Пусти ме да гинем!" (то есть "Пусти меня погибнуть!"). Не знаю, слышал ли командир танка Йово Алованья о надписи на головных повязках пилотов-камикадзе "Путь самурая есть смерть!", но "Пусти ме да гинем!" буквально то же, та же этика.
На корректировочном пункте смотрю в перископ на разрушенный мост через Новско Ждрило (узкий пролив), тот самый знаменитый мост у Масленицы. Подполковник Узелац показывает мне контур хорватского транспортного судна, затопленного его артиллерией. Объясняет мне, что вся его техника оказалась в день наступления хорватов (22 января) под замком у UNPRAFOR, в то время как хорватская армия обладала всем тяжелым вооружением. "Замки сбили, забрали технику…" Сегодня мораль у его людей высокая. Воюют за свою ведь землю. "Отступать нам некуда, в Россию не поедешь".
В перископ видим, что в селе Кашич, влево от церкви святого Ильи, стреляет вражеское орудие, скрытое в небольшой роще. Мнения разделяются: орудие это или танк. "Пичку матерну! — ругается подполковник. — Цель 121, вправо 150. Пали!" Вижу, как огненным сполохом приземляется снаряд. "Лево 30, далее 100. Пали!" — корректирует подполковник. По каменным полям, по лунному пейзажу с корявыми деревьями без листьев, иду к орудиям. Под темным небом обнаруживаю свои родные русские пушки: 122 мм, модель 1938 года. С корректировочного пункта поступают координаты цели.