Смерть в осколках вазы мэбен   ::   Платова Виктория

— Ну и… — Яждала продолжения.

— Побольше надо новостей культуры.

— Илья, моя рубрика вообще-то регулярная, и материал я даю постоянно.

— Понимаю, понимаю, — Пошехонцев сморщился так, словно хлебнул неразбавленной лимонной кислоты, — но твои материалы всегда несколько специфичны.

— Америку ты мне не открыл, но пояснить все же придется.

— Придется — поясню. — Илюша перестал мяться и весь подобрался. — Твои репортажи всегда о каких-то одиозных личностях: то об «афганце» без обеих рук, который сочиняет музыку, то о брошенном мальчике, живущем на вокзале, который из фантиков сделал макет Красной площади и Кремля, то о сестрах, живущих в детдоме и вышивающих бисером сцены из Евангелия, то о бабуле, которая в семьдесят лет взялась за кисть и мажет в чулане свои шедевры…

— Не только о них, — вставила я.

— Понятно, что не только. Но ты понимаешь, душа моя, что все это очень и очень спе-ци-фич-но!

— Понимаю! — Теперь я окончательно разозлилась. — Мои репортажи тебя не устраивают, личности в них, видите ли, не подходящие для нашего высоколобого обывателя. Ему подавай кого-то другого. Так?!

— Так. Если бы наш читатель был высоколобым, еще полбеды, а то… В общем, ты все правильно ухватила. Читатель хочет не просто рассказов о каких-то самородках, которых достали из черт знает какой помойки, а сказки о красивой жизни красивого человека.

— Красивого? — Я с интересом глянула на Пошехонцева.