Страница:
48 из 111
Во-вторых, существенным обстоятельством ему представлялись интерьеры.
История эта давняя, уходящая корнями в юность. Это тогда завязались его отношения с гостиничной роскошью. Что-то тут угадывалось ему настолько важное, что он даже написал об этом в письме из Швейцарии:
"У меня странный вкус: я люблю электрические блики на поверхности Лемана, почтительных лакеев, бесшумный полет лифта, мраморный вестибюль hotel'я и англичанок, играющих Моцарта с двумя-тремя официальными слушательницами в полутемном салоне. Я люблю буржуазный, европейский комфорт и привязан к нему не только физически, но и сантиментально".
Если где-то и можно узнать о комфорте в Советской России, то исключительно в гостиницах. Жизнь вокруг меняется кардинально, а тут даже горничные сохраняют почтительность. Есть здесь так же электрические блики, мраморный вестибюль и бесшумный лифт.
Что еще он мог позволить себе в двадцать пятом году? Камин и медвежья шкура - это память об иных странах и пристанищах. О самом себе, пишущем письмо из Монтрё-Территэ.
Осип Эмильевич очень надеялся на то, что и Лютику эта роскошь что-то напомнит.
Ведь было же когда-то у Львовых имение Романи рядом с Паневежем. Вековые деревья, старинный дом, охотничьи собаки... Года в три она начала заниматься французским настолько успешно, что вскоре едва не забыла русский.
Кстати, номер "Англетера" должен был стать для них и Крымом.
Если его подруге требовалось не море, но свобода, они могли и не покидать Ленинград.
|< Пред. 46 47 48 49 50 След. >|