JК
Ангел за правым плечом (ОколоФутбол) :: Лекух Дмитрий
Страница: 215 из 256И Серегу помянуть, и нервишки привести после всего в более или менее адекватное состояние.
Сидим, курим.
– Слушай, – говорит неожиданно, – я вот все-таки так и не могу понять никак этих уродов с гробом открытым. Они что, правда, какие-то совсем другие что ли? Из какой другой глины и по другим лекалам господом богом захерачены?
Я в ответ только закашливаюсь, поперхнувшись внезапно загорчившей сигаретой.
Он меня бьет по спине, я мотаю башкой из стороны в сторону.
– Это, – говорю, – похоже, брат, не они другие, а мы. А они – как раз самые что ни на есть обыкновенные…
Он немного откидывается на жесткой деревянной скамье, смотрит внимательно.
– Это как это тебя понимать, «другие»? – спрашивает.
– Да так и понимать, – усмехаюсь. – Ты в школе литературу ведь изучал, наверное, помнишь еще что из обязательной программы-то?
– Да если честно, не очень, – смущается. – Меня тогда больше одноклассницы занимали. Точнее то, что у них под юбками. И машины гоночные. Мечтал об этом, врать не буду. Вся комната портретами Аэртона Сенны покойного была обклеена. Я даже так погибнуть, как он, мечтал, идиотина. Сейчас даже вспомнить странно, а тогда – за милую душу, представляешь?
Я киваю, фыркаю.
– Но про «лишних»-то людей помнишь? – спрашиваю.
– А то! – фыркает в ответ. – Онегин еще ничего там, или Чацкий. А Печорина у нас в классе все пацаны полудурком считали недоделанным. Ему все само в руки идет, а он только всех, типа, мучает.
Сидим, курим.
– Слушай, – говорит неожиданно, – я вот все-таки так и не могу понять никак этих уродов с гробом открытым. Они что, правда, какие-то совсем другие что ли? Из какой другой глины и по другим лекалам господом богом захерачены?
Я в ответ только закашливаюсь, поперхнувшись внезапно загорчившей сигаретой.
Он меня бьет по спине, я мотаю башкой из стороны в сторону.
– Это, – говорю, – похоже, брат, не они другие, а мы. А они – как раз самые что ни на есть обыкновенные…
Он немного откидывается на жесткой деревянной скамье, смотрит внимательно.
– Это как это тебя понимать, «другие»? – спрашивает.
– Да так и понимать, – усмехаюсь. – Ты в школе литературу ведь изучал, наверное, помнишь еще что из обязательной программы-то?
– Да если честно, не очень, – смущается. – Меня тогда больше одноклассницы занимали. Точнее то, что у них под юбками. И машины гоночные. Мечтал об этом, врать не буду. Вся комната портретами Аэртона Сенны покойного была обклеена. Я даже так погибнуть, как он, мечтал, идиотина. Сейчас даже вспомнить странно, а тогда – за милую душу, представляешь?
Я киваю, фыркаю.
– Но про «лишних»-то людей помнишь? – спрашиваю.
– А то! – фыркает в ответ. – Онегин еще ничего там, или Чацкий. А Печорина у нас в классе все пацаны полудурком считали недоделанным. Ему все само в руки идет, а он только всех, типа, мучает.