Англия, моя Англия   ::   Лоуренс Дэвид Герберт

Будь он слабыйчеловек, Уинифред могла бы пожалеть его по доброте сердечной. Но даже в таком утешении ей было отказано. Он не слабый человек и не нуждается в ее жалости и доброте. Нет уж, увольте. Он -- изысканное, пылкое существо и отлит из более редкой стали, чем она. Он это знал, и она знала. И оттого, бедняжка, еще больше терялась и выходила из себя. Он, существо высшее, более совершенное, по-своему более сильное, забавлялся своим садом, своими старинными песнями, народными танцами -- забавлялся себе, видите ли,-- а ей доставалось строить будущее, находя ему опору лишь в собственном сердце.

К тому же он начал ожесточаться, недоброе выражение пробегало порой у него по лицу. Он не уступал ей -- какое там. Словно сам бес вселился в это статное, стройное, белокожее тело. Он был здоров, был полон затаенной жизни. Да, ему теперь приходилось таить жизненную силу, кипящую в нем, раз жена больше не принимала ее от него.

Вернее, принимала лишь изредка. Ибо временами она не могла не покориться. Она так сильно любила его, так желала, все так пленяло ее в этом создании, более совершенном, чем она сама. И она уступала -- со стоном уступала своей неутолимой страсти к нему. Тогда он приходил к ней,-- дивно! страшно!-- она не могла понять иной раз, как они умудрялись остаться в живых после того, как смерч страсти проносился между ними. Для нее это было, как если бы ярые вспышки молнии, одна за другой, пронизывали всю ее насквозь, пока, истощяясь, не угасали.

Но удел смертных -- жить дальше.