Анна Тимофевна   ::   Федин Константин

Было оно тоненько, поцарапано, тускло и носил его Антон Иваныч на левой руке, на безыменном пальце.

Глава двенадцатая.

Плавным молочным кругом дыма обойдены зеленые зонты ламп, и свет от ламп волочится следом за дымом бессильный и тупой. Пожелтелые костяные шары, как слепые, неслышно и осторожно катятся по суконному полю.

- Левка, помели!

Левка-маркер подхватывает кий - упругий и звонкий, точно из стали вынимает из лузы мелок - привычно, как табак из кисета - потом не спеша, с достоинством натирает кий мелом.

- Я вас, Антон Иваныч, сразу понял. Такому, думаю, в рот палец - не тае... Разве Пашка Косой может с вами, а то нет...

- Пашка Косой отыгрывается. Я ему десять фору всегда дам.

- Ну, и кладет тоже, Антон Иваныч: вчерась о трех бортах рассчитал, словно по чертежу, так и всадил!

Антон Иваныч вырывает у маркера кий и вопит:

- Ставь, как хочешь! Закладывай трешку, ну?!

Левка-маркер в развалочку удаляется.

- Разве я говорю? Разве я говорю, Антон Иваныч? Биллиардер вы, несомненно, правильный...

Володька берет у отца кий, долго примеривается к пятнастому битку, потом коротко ударяет.

Шары носятся по зеленому полю, как оголтелый от грома табунок жеребят.

Антон Иваныч наливает в стакан пива, говорит:

- Шумно ты играешь, Володька, - не в шуме дело. На, выпей.

Володька смотрит пиво на свет, потом скучно тянет клейкую жидкость через зубы.