JК
Аннушка :: Паустовский Константин Георгиевич
Страница: 3 из 16Ты в мои кошельки и дела не суйся!»
Встал Иван Саввич и сказал: «Ну, видно, нет у вас ни чести, ни сердца, и есть вы рыжий немецкий пес!» И ушел, сдержался,чтобы не прикончить Шлихтинга на месте. А Анна в ту же ночь удавилась на молодой липе.
Парк при доме отдыха был обнесен валом. Косари отдыхали на валу, – там всегда дул из степи ветер, сушил мокрые рубахи, потные лбы.
Сначала косари молчали, смотрели, прищурившись, как ветер широкими полосами кладет седые овсы, потом, отдышавшись, закуривали, и тогда Семен, работавший вместе с косарями, говорил:
– Мою тоже Анной зовут. Только век нынче не тот!
– Чего? – переспрашивал кто-нибудь из косарей.
Они несколько раз уже слышали рассказ Семена и об актерке Анне и о дочери Семена, тихой девушке Анне, но никогда его не останавливали – то ли от лени, то ли от деревенской своей любви к длинным и складным житейским историям.
– Век нынче, говорю, не тот! – повторял Семен. – Время прояснилось. Ты только гляди!
Семен начинал свой рассказ, и косари слушали, почесывая грудь и поддакивая. Что уж говорить, не было у Семена сынов, так не обидела судьба – дала милую дочь. Это уж верно! Тут ничего навстречу не скажешь!
Когда Семен замолкал, кто-нибудь из косарей обязательно спрашивал:
– Так, говоришь, навестить скоро приедет?
– А как же! – торопливо отвечал Семен и виновато улыбался. – Отписала: приеду после Петрова дня. Мне бы только дождать!
– Доживешь, – лениво успокаивали его косари.
– Да надо бы, – неуверенно говорил Семен. – Вот только дыхания у меня маловато.
Встал Иван Саввич и сказал: «Ну, видно, нет у вас ни чести, ни сердца, и есть вы рыжий немецкий пес!» И ушел, сдержался,чтобы не прикончить Шлихтинга на месте. А Анна в ту же ночь удавилась на молодой липе.
Парк при доме отдыха был обнесен валом. Косари отдыхали на валу, – там всегда дул из степи ветер, сушил мокрые рубахи, потные лбы.
Сначала косари молчали, смотрели, прищурившись, как ветер широкими полосами кладет седые овсы, потом, отдышавшись, закуривали, и тогда Семен, работавший вместе с косарями, говорил:
– Мою тоже Анной зовут. Только век нынче не тот!
– Чего? – переспрашивал кто-нибудь из косарей.
Они несколько раз уже слышали рассказ Семена и об актерке Анне и о дочери Семена, тихой девушке Анне, но никогда его не останавливали – то ли от лени, то ли от деревенской своей любви к длинным и складным житейским историям.
– Век нынче, говорю, не тот! – повторял Семен. – Время прояснилось. Ты только гляди!
Семен начинал свой рассказ, и косари слушали, почесывая грудь и поддакивая. Что уж говорить, не было у Семена сынов, так не обидела судьба – дала милую дочь. Это уж верно! Тут ничего навстречу не скажешь!
Когда Семен замолкал, кто-нибудь из косарей обязательно спрашивал:
– Так, говоришь, навестить скоро приедет?
– А как же! – торопливо отвечал Семен и виновато улыбался. – Отписала: приеду после Петрова дня. Мне бы только дождать!
– Доживешь, – лениво успокаивали его косари.
– Да надо бы, – неуверенно говорил Семен. – Вот только дыхания у меня маловато.