Антиквар   ::   Юденич Марина

– Как? Разве ж тебе ничего не известно о несчастной танцорке княжеского балета?

– Теперь – известно. Enfant du malheur! [31] A прежде терялся в догадках. Самого Петра Федоровича призвал в советники. Помнишь ли ты поэму Богдановича [32] ?

– Как не помнить, сестры-девицы ночами зачитывались, в альбомы переписывали. И книжка была. А в ней – чудные гравюры работы графа Толстого. Не забыл.

– Вот и я не забыл и подумал – вдруг Иван о той Душеньке сокрушается? Теперь, брат, знаю – о другой музе тоскует. И ничем этому горю не поможешь. Граф Толстой, как и ты прежде, судьбой художника проникся, теперь вот взял на свое попечение. Докторов приглашает.

– Что же – есть надежда?

– Надежда, граф, мерещится всякому, кто желает ее узреть, да не у всякого сбывается. Однако ж никому не возбраняется – и я надеюсь. Теперь хлопочу о пенсионерской поездке – и начал уже toure des grands dues [33] . Иное небо, может быть, не в пример нашему, плаксивому, развеет смертную тоску. Оправится Крапивин в Италии, Бог даст.

– Comment c'est triste! [34] .

– Однако ж, господа, мы на балу, и это oblige [35] …

К тому же дама в ужасной тоге настойчиво ищет твоего внимания, Michel…

– Побойся Бога, mon prince, c'est та tante [36] …

Они говорили еще о чем-то, отвечая на поклоны, и, кланяясь, медленно двигались в нарядной толпе.

В жарком, искрящемся пространстве царила музыка.

Задумчивый вальс подхватывала бравурная мазурка и, отгремев, растекалась легкомысленным котильоном.

Меж тем стояла уже глубокая ночь.