Страница:
26 из 56
Одевалась она наспех, она одевалась, а он,неловкий, ее целовал. Он тоже, в общем, расчувствовался. Когда Шурочка вышла, выяснилось, что она забыла у него в холодильнике свиные ножки. Она вернулась уже с улицы. Она запыхалась.
И вот тут, увидев ее вновь, Панов, как бы осененный, сказал ей — поговори, мол, Шурочка, со своим Толиком в открытую. Панов рассуждал так: Куренкову, быть может, не хватает именно участия. Пусть-ка он откроется Шурочке, пусть доверится.
— Что? — переспросила Шурочка. Она поняла не сразу; она запихивала сверток в сумку и тяжело дышала.
Но разговор в открытую пришлось отложить, пришел Алик Зимин с женой, от Ани Зиминой пахло дорогими духами. Вчетвером они выпили водки, посидели, посумерничали — две семьи, это всегда чудесно. Сначала Алик играл им на саксофоне, потом на гитаре, — Куренков любил вот так послушать, Шурочка и сама обожала такие минуты, она сидела в обнимку с женой Алика, и мужья, захмелевшие, сидели рядом. Надвигающаяся беда забылась. Шурочке стало хорошо: казалось, что завтра будет утро, и небо совсем очистится, и брызнет голубизна, что хоть глаза закрывай.
Когда проводили припозднившихся гостей, Шурочка, вся еще в настроении, легла и приластилась к нему, Толик, Толик, говорила она, а он отвернулся к стене. Такого никогда не бывало, и Шурочка вспылила. Такой-сякой, кричала она (шепотом), наелся где-то на стороне, а теперь на жену не глядишь?.. В сердцах Шурочка столкнула его с кровати. Он ушел на кухню. Он ушел и курил там до желтизны.
|< Пред. 24 25 26 27 28 След. >|