Аптекарь (Останкинские истории - 2)   ::   Орлов Владимир

Поздравленияприсылают. Меня там помнят все. И Долорес, и другие. Меня их нынешний секретарь хорошо знает. Приходи, я тебе телеграмму от него покажу.

- Это от кого же?

- Ну как его...

- Карилья, что ли?

- Карилья, как ты догадался! Он у меня под Гвадалахарой был на пулемете. Совсем молодой парнишка. Огонь, треск, я ему кричу: "Мишка, тащи быстрее патроны, мать твою!"

- Почему же Мишка? - заинтересовался долго молчавший Михаил Никифорович.

- А мы их по-нашему звали, - сказал дядя Валя. - Мишка да Мишка. Это как же по-ихнему будет, постой...

- Мигель...

- Вот. Мигель Карилья.

- Так это, значит, другой Карилья. Тот, который секретарь, тот Сантьяго Карилья.

- Точно! - вскричал дядя Валя. - Я его Санькой звал, а не Мишкой. "Санька, мать твою!"

- Так его надо было скорее Яшкой звать, - вставил Михаил Никифорович.

- На Яшку он не откликался, - сказал дядя Валя.

Помолчали. Михаил Никифорович с дядей Валей закурили. Стояли мы под табличкой "Не курить". Автомат на Королева считался магазином. А магазины не предполагают курения. Тут существовали и иные запреты: "Приносить и распивать..." И так далее. Но коли не приносить и не распивать, откуда же возникнут на полу или прямо в руках уборщиц пустые бутылки, те, что потом мешками - и не раз в день - волокут в магазин на сдачу? Понятно, что про распитие никаких слов и не произносилось.