Аркона   ::   Белов Александр Константинович

От головни, переброшенной в сторону, загорелась солома и наваленное на повозки тряпье. Дым закрыл берсерка от стрел. Брагода спешился, обнял могучую шею коня.

— Хороший ты парень! Настоящий воин! А теперь давай домой, домой!

Когда пеший рус возник в гуще печенежского воинства, всеобщая суматоха поглотила его и не распознала сразу. Но это длилось недолго. Азарт, напавший на Брагоду, уничтожил его рассудок. Впрочем, рассудок воина исполнен этой мерой жизнеспособности сам по себе. Брагода никогда не держался за жизнь. Может быть, жизнь не отпускала его, и потому он всегда выходил целым из извечного спора жизни и смерти. Они разыгрывали Брагоду между собой, но жизни все время везло в этой игре. Брагода выпадал ей. Впрочем берсерк не понимает, что такое смерть. Это понятие не просто меркнет в его сознании, оно с самого рождения входит в него как мера достоинства человека, никак не связанная вообще с идеей жизни.

Изрубив на своем пути несколько подвернувшихся печенегов, Брагода добрался до руян. Берег был свободен. Русы, еще раз показав себя бешенством своих стрел, внезапно отошли к реке. Теперь все решали минуты, Припадая к днищам лодок, воины налегли на весла. Уже у воды Брагода заметил, что нигде рядом нет Млавы. Мерно покачивался на волне «Сын Грома», поджидая воинов.

— Млава на корабле? — спросил Брагода у сотника.

— Нет, она была с нами!

— Млава! Млава! — Брагода бросился на берег. Печенеги еще не опомнились.