Асан   ::   Маканин Владимир

Но бежать дальше за Хворостининым и солдатом я не смог. Сразу еще три чича выскочили… Я успел нырнуть в какой-то куст… Они подбежали к убитому. Они, конечно, сочли, что убитый – дело рук Хворя и солдата-гранатометчика. Двое кинулись за ними вслед – в гору, а один остался выть около убитого… Такой тонкий, воющий плач. Причитания по-чеченски, но язык не повернется сказать, что они были мне непонятны… Слишком понятны. Наверное, брат. Наверное, сын.

Я не стал в него стрелять. Я не стал его убивать, хотя мог подойти со стороны его спины. Эти несколько шагов были бы неслышны. Я даже не успел подумать о том, что только-только убил человека. Как плакал, выл этот чужой голос!.. Меня достал этот плач-вой. Но дело не в плаче. Я совсем вымотался. Выдохся… Вдруг обессилел. И жажда, жажда… Пить. Пить.

Я сел на землю и сидел. Я хотел воды… Больше я ничего не хотел. Я хотел сидеть и ждать, пока кончится бойня.

Уверен, увидев солдата, карабкающегося в гору, Хворь еще ничего не придумал. Он не мог предвидеть, что и как будет дальше. Никто не мог предвидеть… Этот солдат пер и пер вверх, оскальзываясь по грязи и глине… Пер куда-то в спасительные кусты, вверх, вверх! лишь бы спрятаться!.. Солдат и думать не думал лезть с гранатометом именно на правое взгорье. У него просто поехала крыша, и только поэтому он не знамо куда и зачем волок свой АГС-17.

Но теперь их было двое.