Асан   ::   Маканин Владимир

По здравому смыслу, ничего особенного – фига ли переживать за чужих обалдуев? Зачем они мне?.. Отцовство?.. нет… Второотцовство… нет!.. Третьеотцовство… Я накручивал и накручивал несуществующее родство с пацанами. Цханы?! – смеялся я.

Я, может быть, плохо знал себя. Но я уже достаточно хорошо знал войну. Война полна суррогатных чувств. Без них нельзя… И как бы ни играли в игру основные инстинкты, подай душеньке (душе) какое-никакое теплое чувство. И чувство вдруг возникает… Окопное или не окопное – неважно. Кореш почему-то тот мужик, а не этот … А ненависть почему-то к толстому повару… Тоже чувство. Повар колол здешние грецкие орехи кулаком. Плита сотрясалась… Зверский удар!

Чувства, получувства, а то и просто странные чувствишечки возникают там и тут, как живые искорки, – они искрят, они пробивают наш ежедневный страх смерти… Война – дело чувствительное… И всякое невнятное чувство, как приблудная собачонка. Увидел ее – и на сердце теплее. Надо же кого-то погладить, подергать за ухо, приговаривая хрипло и ласково: “Ах ты, сука… сучоночка…” – и пусть виляет хвостом, лижет руку или даже уссытся от ласки. Или дать легкого пинка. Хоть бы и тупому, заснувшему на посту солдату (порежут взвод)… Тоже жуть как охота дать ему пинка… И тоже, оказывается, кстати. Солдат становится роднее! Если дать ему пинка… Потом даже извиниться, покурить с ним вместе… Чувства возникают слепо. Чувства на войне слепые.