JК
Атлас Гурагона :: Парнов Еремей Иудович
Страница: 12 из 173«Все, что наблюдение и опыт узнали о движении планет, сдано на хранение в этой книге», — писал сам Улугбек.
Он был внуком Тимура — беспощадного завоевателя, истребившего сотни тысяч людей. Он был сыном Шахруха — богобоязненного повелителя Мавераннахра — междуречья Сырдарьи и Амударьи со столицей в Самарканде. В пятнадцать лет он сам стал правителем великого города. Но в историю он вошел как гениальный астроном. Мухаммед-Тарагай — это имя он получил при рождении. Улугбеком — это означает Великий князь — назвали его люди. «Религии рассеиваются как туман» [2] , — сказал Улугбек, который навсегда останется в благодарной памяти людей.
Я слежу за тем, как медленно перемещается вдоль мраморных дуг солнечное пятно. Древний инструмент живет и действует по сей день. Даже искалеченный, по-прежнему ловит он звездный свет. И мне начинает казаться, что я слышу чей-то шепот. Может быть, это вздыхает накаленная земля, вобравшая в себя осколки тысячелетий, может быть, еле слышно откликается небо, где летит через межзвездные бездны давным-давно отблиставший свет.
Пока медресе и мечети во прах не падут, Дела мудрецов-калантаров на лад не пойдут, Покамест неверием вера, а верой неверье не станут, Поверь мне, средь Божьих рабов мусульман не найдут.
Омар Хайям
Глава первая
В полдень, когда правоверным надлежит совершить вторую молитву Салят аззухр, у Восточных ворот Герата остановился караван. Смолкли верблюжьи колокольцы.
Он был внуком Тимура — беспощадного завоевателя, истребившего сотни тысяч людей. Он был сыном Шахруха — богобоязненного повелителя Мавераннахра — междуречья Сырдарьи и Амударьи со столицей в Самарканде. В пятнадцать лет он сам стал правителем великого города. Но в историю он вошел как гениальный астроном. Мухаммед-Тарагай — это имя он получил при рождении. Улугбеком — это означает Великий князь — назвали его люди. «Религии рассеиваются как туман» [2] , — сказал Улугбек, который навсегда останется в благодарной памяти людей.
Я слежу за тем, как медленно перемещается вдоль мраморных дуг солнечное пятно. Древний инструмент живет и действует по сей день. Даже искалеченный, по-прежнему ловит он звездный свет. И мне начинает казаться, что я слышу чей-то шепот. Может быть, это вздыхает накаленная земля, вобравшая в себя осколки тысячелетий, может быть, еле слышно откликается небо, где летит через межзвездные бездны давным-давно отблиставший свет.
Пока медресе и мечети во прах не падут, Дела мудрецов-калантаров на лад не пойдут, Покамест неверием вера, а верой неверье не станут, Поверь мне, средь Божьих рабов мусульман не найдут.
Омар Хайям
Глава первая
В полдень, когда правоверным надлежит совершить вторую молитву Салят аззухр, у Восточных ворот Герата остановился караван. Смолкли верблюжьи колокольцы.