Авось и возвратят   ::   Мамедгулузаде Джалил

А этот, что сидит со мной рядом, - мой старый приятель, гянджинский помещик Гаджи-Султан. В николаевские времена он прогремел по всей России. Градоначальнику Мартынову он как-то влепил на улице такую пощечину, что эхо ее дошло до самого Петербурга, а все-таки никто тогда не посмел тронуть Гаджи-Султанагу; да не может быть, чтоб ты об этом не слы-шал...

Окончив представления, Балакадаш наклонился к одному из них и таинственно прошептал:

- Гаджи-Хасадага, ни одной минуты не задумывайтесь... Клянусь вашей головой! Не сумеют сохранить, все вернут...

Я спросил Балакадаша, кто не сумеет сохранить и что имен-но вернут?

- Дядя Молла, сегодня какое число? - спросил мой друг, артист. Двенадцатое?.. Запомни это, но пусть останется между нами (он понизил голос), у "друзей" дела плохи, англи-чане опять взяли Чичерина за ворот и говорят или уплати долги, или уйди с дороги.

Я заметил, что мои новые знакомые от души радуются сооб-щениям Балакадаша.

Я молчал, потому что не знал людей, с которыми только что познакомился.

Балакадаш продолжал, обращаясь к ним:

- Талафхан-бекзаде, похоже на то, что у тебя есть какие-то новости, ты слишком углубился в газету. Если нашел что-нибудь интересное, прочитай нам, а насчет дяди Моллы не сомневайся...

Сын Талафхан-бека воровски огляделся вокруг и тихо спро-сил меня:

- Дядя Молла! Слышал последнюю новость?

- Какую новость? - спросил я.

- Как же! О ноте английского правительства Москве ниче-го не слыхал?

- Нет, я ничего не слыхал.