Азов   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

Тогда Алешка Старой и два казака его отбили царю поклоны, спросили у царской матушки дозволения выйти из царского терема, надели шапки и молча вышли.

Оставшись наедине с сыном, Марфа помолчала, потом спросила:

– Ну, почто ж ты молчишь? Почто так долго ду­маешь?

Царь нерешительно развел руками. И тогда Марфа, сверкнув глазами и злобно стукнув клюкой, сказала:

– Вижу – не договориться нам с ослушниками воли государской. Пусть тяжкая опала царская падет на казаков строптивых.



ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ



Не успел атаман Старой дойти с казаками до Белого города, как его догнал на рыжем разгоряченном коне царский стрелец. Стрелец остановился, не доезжая Горбатого моста, и крикнул:

– Эй, вы, казаки! Великий государь повелел вам быти седни ввечеру на Боярской думе! Там будете держать ответ перед боярами за непослушание войска Донского царю!

Стрелец махнул плетью и поскакал обратно к царскому терему.

Казаки стояли посреди улицы в тяжелом раздумье.

– Кнутами бить будут за мои грубости царю, – сказал Старой.

– А вот и не будут! – сказал Левка. – Давайте ноне, как стемнеет, на Дон уйдем.

Атаман Старой и сам уже подумывал о далеком Доне – о своем саманном курене, о Фатьме, о товарищах…

– Ай, лихо, казаки! – сказал атаман. – Сядем-ка на бревна, потолкуем.

Сели среди глухой Варваркиной улицы на свежих, пахучих бревнах. Стали судить да рядить, как им вечером толковать с думными боярами.