Азов   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

Семка, вскочив в подводу и оглянувшись воровато, что есть силы стег­нул кнутом коней и по глубоким лужам направился к Фроловским воротам.

Грязь стала непролазная. Дождь хлестал по скуластому лицу возницы, а он мотал головой да свирепо бил кнутом по коням. Ульяна вытирала лицо платком и перебирала пальцами мокрые волосы…

Дождь стал понемногу стихать. Теплый ветер, изменив направление, погнал серые тучи в Замоскворечье. Колеса колымаги крутились в воде, их почти не было видно.

Фроловские ворота Семка проехал молча. Ни единой души не было видно. Дождь перестал лить, и колокола затихли. Стало светлее.

– Эй, идолы! – закричал стрелец с башни. – Куда прете? Повременить бы!

Семка взял в сторону, и его добрые кони вынесли ко­лымагу на Белоозерскую дорогу. Там, на дороге, он до­гнал ссыльных казаков и сопровождавших их стрельцов. Их колымаги застряли в грязи.

Савва Языков сидел на коне с подоткнутыми полами красного кафтана, забрызганный грязью. Атаман сидел в голубом расстегнутом кафтане, не поворачивая головы, рядом с Левкой Карповым. Он слушал, как булькает вниз быстро спадающая дождевая вода, как пристав Языков бранится, но не слышал он и не видел того, что делалось сзади. А там стрельцы и возницы, ругаясь, чинили сбрую.

– Верни назад! – закричал Савва, завидев Семкину подводу. – Верни, собачий сын! Стрелять почнем!

Но Семка не свернул, а ехал прямо к приставу.

Вдруг они увидели: откуда ни возьмись, окруженная доброй сотней стрельцов, тащилась царская позолоченная карета. Стрельцы стояли на запятках.