Азов   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

– Письма, матушка сказала, не надобно, – ответила Ульяна, – чтоб царскому указу порушки не чинить.

– Ну, как же тут быть? – ломал голову воевода, глядя на Мишку, но тот недоумевающе дернул плечами. – В острог бабу впускать – нескладно. Атамана из острога вывести – тоже нескладно. Вот, дьявол те поде­ри, загадка какова! Сведи-ка ты бабу в мой терем, а там посмотрим.

Ульяну привели домой к воеводе. Там встретила ее тучная говорливая боярыня, Ирина Власьевна.

– А каково ныне здоровье царской матушки? – с любопытством спрашивала она. – Каковы носят наряды московские боярыни и боярышни? Хорошо им там, в Москве, а я вот заброшена горькой, несчастной судьбиной на Белоозеро.

Ульяна рассказывала ей, а она умиленно слушала, сложив на груди пухлые руки. А когда Ульяна, известная в Москве швея и мастерица, показала ей расшитую серебром легкую накидочку с царскими именами, у боярыни глаза разгорелись.

– Нам бы вот подружиться надобно. Нам-то давно надо бы быть всех ближе к царской матушке. Гляди, и моего Ивана приблизили бы в Москве к царю.

– Дело не столь трудное, боярыня. Похлопочу.

Боярыня совсем растаяла:

– Давно сказываю Ивану: «Не шуми ты, ради бога, на Белоозере, зла людям зря не твори, живи ты лаской, держись царя, чти матушку царицу и патриарха святейшего». А он у меня неуч, приладиться к сильным не умеет. Вот и сосет свою лапу, словно медверь в берлоге…

И вдруг воевода надумал – приставил к своему подворью стражу.