Страница:
228 из 615
А на Дону без веры жить нельзя! Думки твои неведомы… Руби!
– Я не лазутчик, – заявил Поленов, понимая, что дело гиблое, атаман не шутит: уж лучшепалец потерять, чем голову. – Руби, коль надобно!..
Сабля взметнулась, сверкнула огненными искрами на солнце и опустилась. Есаул отдернул руку, палец упал за борт.
– Ну, а теперь, – сказал Старой, – мы породнились. Послужишь государю правдой, а нам, казакам, честью… – Сел на корму, задумался.
Легкий струг поплыл на Дон, к Черкасску-городу…
Как только прибыли, на берег вышли, нагнулся атаман и поцеловал родную землю. Никто их не встречал. Никто о них не знал. Никто их не заметил. Пошли к майдану.
Майдан кипел: сновали купцы, горцы, казаки с Терека… Коней меняли, татарок продавали, седла чинили. Пиво пили. Прошедшей злой беды как не бывало.
Попался пьяный казачок: ругается, хорохорится, едва стоит.
– Эге! – сказал Старой. – Никак Черкасск пропивают.
– Тебе какое дело! Пьем на свои. Твоих не надобно. – Карман вывернул и зазвенел монетами. – Пойдем, угощу. Вином глаза твои залью!
– Свои залил, а мне не надо заливать. Ты чей?
– Э, дурень, – сказал пьяный казачок, – ты не знаешь, чей я? Видать, не здешний. Старшин донских не знаешь. Я есть казак, сын казака. Слыхал про Черкашенина?
– Слыхал. Да только Черкашенин не таков, как ты! То атаман.
– А я есть сын атаманский!
– Вот кто? Знаю, знаю. Не к лицу тебе, Демка, отцовскую славу и геройство брать на себя. Дон пропили, Варвару упустили, Черкасска не узнать!
– А чей же ты тогда? – спросил казак, тараща глаза.
|< Пред. 226 227 228 229 230 След. >|