JК
Азов :: Мирошниченко Григорий Ильич
Страница: 353 из 615Земли побольше наносите на мою могилу и поминайте почаще Мишку Татаринова… Останется моя Варвара – поберегите! А бог даст – вернусь!
– Ну, казаки, седлайте коней! В обиду нас не давай в Москве, Татаринов! – кругом шумели.
И стали седлать коней да носить землю шапками – на «могилу» Миши…
Ранним утром Варвара стояла, опечаленная, на берегу Дона. Ее побледневшие губы, дрожа, шептали:
– Мишенька!.. Да неужто ж и впрямь сымут в Москве с твоих богатырских плеч удалую головушку…
Помутнели от страха глаза Вари. Косы густые иссиня-черные разметались по плечам и груди.
А рядом, совсем близко, журчал ворчливо глубокий Танькин ерик-проток, кружил омутом; он напомнил Варваре о горькой судьбине Тани Снеговой.
…Полюбила Таня на свою беду лихого казака Васю Пудового. Да только не улыбнулось счастье им. Сшибся Вася в донской степи с крымскими татарами. Искры от сабельных ударов сыпались. Даже татары изумились мужеству казака, крикнули:
– Сдавайся!
Но он бесстрашно продолжал биться против семерых и голову свою сложил в бою неравном. Узнав о том, Танюша вышла на крутой берег и кинулась в тот ерик.
Вспомнив о Тане, Варвара зарыдала еще безутешней. Из самого сердца рвались у нее слова горячие, напевные:
– Ты прости, прощай, мой соколик Мишенька! Чую я, не встретиться нам больше, не жить вместе счастливо. Казнят тебя в Москве смертью лютою. Не летать тебе, мой орлик степной, в бой с татарами на горячем коне…
И взмолилась Варвара заклятьями древними:
– Пощади ж ты его, любимого, солнце красное.
– Ну, казаки, седлайте коней! В обиду нас не давай в Москве, Татаринов! – кругом шумели.
И стали седлать коней да носить землю шапками – на «могилу» Миши…
Ранним утром Варвара стояла, опечаленная, на берегу Дона. Ее побледневшие губы, дрожа, шептали:
– Мишенька!.. Да неужто ж и впрямь сымут в Москве с твоих богатырских плеч удалую головушку…
Помутнели от страха глаза Вари. Косы густые иссиня-черные разметались по плечам и груди.
А рядом, совсем близко, журчал ворчливо глубокий Танькин ерик-проток, кружил омутом; он напомнил Варваре о горькой судьбине Тани Снеговой.
…Полюбила Таня на свою беду лихого казака Васю Пудового. Да только не улыбнулось счастье им. Сшибся Вася в донской степи с крымскими татарами. Искры от сабельных ударов сыпались. Даже татары изумились мужеству казака, крикнули:
– Сдавайся!
Но он бесстрашно продолжал биться против семерых и голову свою сложил в бою неравном. Узнав о том, Танюша вышла на крутой берег и кинулась в тот ерик.
Вспомнив о Тане, Варвара зарыдала еще безутешней. Из самого сердца рвались у нее слова горячие, напевные:
– Ты прости, прощай, мой соколик Мишенька! Чую я, не встретиться нам больше, не жить вместе счастливо. Казнят тебя в Москве смертью лютою. Не летать тебе, мой орлик степной, в бой с татарами на горячем коне…
И взмолилась Варвара заклятьями древними:
– Пощади ж ты его, любимого, солнце красное.