Смертельное шоу   ::   Христофоров Игорь

Маша ринулась туда же по ногам зрителей. Зал вздрогнул в ободряющем реве и овации.

Санька вырвал ее через колени перепуганного очкарика, выбежал с нею на сцену и, только теперь уловив, что музыканты в очередной раз заканчивают проигрыш в паузе, вскинул микрофон, подхватил в вальсе Машу и полетел вдоль сцены.

-- Вальс на па-алубе... Па-алубе... Вальс... Мы не зна-али, что он не для нас... Вальс на па-алубе... Па-алубе вальс... Мы не зна-али, что вальс нас предаст...

Слова совершенно не подходили к счастью на лицах вальсирующих. Слова обманывали, но зал понял это по-своему. Зал решил, что песня -- правда, что танец действительно разлучил когда-то светловолосого парня и чернявую загорелую девушку, но они снова нашли свою любовь, они победили злой танец. И зал вскочил. Вскочила женская душа зала.

А он не видел этого. Ему до боли в висках хотелось поцеловать Машу, но музыка накатывала и накатывала волнами, а он должен был швырять в эти волны слова, чтобы они плыли и плыли над головами зрителей.

Когда все стихло, они стояли боком к залу. Санька должен был

повернуться лицом к жюри и хотя бы изобразить поклон. Он не

повернулся. Он обнял Машу и припал к ее теплым и влажным губам. И

зал рухнул. Ни у одного землетрясения не мог быть громче звук, чем

у рева зала.

А в уши вонзилась мелодия следующей песни, о роллерах. Он прервал поцелуй и тихо произнес:

-- Извини, Машенька, пять минут... Я занят. Я освобожусь через пять минут.