Балаган, или конец одиночеству   ::   Воннегут Курт

Если мультимиллионеры плохо обращались со своими родственниками, из этого всегда делали сенсационный материал.

Хэй-хо.

* * *



Нам это очень портило жизнь, как и положено.

Мы еще не виделись с Элизой, да и по телефону с ней связаться не удавалось. А она тем временем говорила про нас совершенно справедливые, но обидные вещи, которые печатали в прессе чуть ли не каждый день.

Нам было нечего показать репортерам, кроме нашей телеграммы, которую мы послали Элизе через ее адвоката, и ответа Элизы.

В нашей телеграмме были такие слова:

МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ. ТВОЯ МАМА И ТВОЙ БРАТ.

А вот телеграмма Элизы:

Я ВАС ТОЖЕ ЛЮБЛЮ. ЭЛИЗА.

* * *



Элиза не разрешала себя фотографировать. Она поручила своему адвокату купить закрытую будочку для священника, который принимает исповедь, и он ее приобрел — после сноса какой-то церкви.

Она там сидела, когда давала интервью телевидению.

А мы с мамой смотрели эти интервью по телевизору, мучались, держась за руки.

Низкое контральто Элизы стало совсем незнакомым, и мы даже боялись, что в будке засела какаято самозванка, но это все же была сама Элиза.

Помню, как репортер с телевидения спросил ее:

— А как вы проводили время в клинике, мисс Свейн?

— Пела, — отвечала она.

— Что-то определенное пели? — спросил он.

— Одну и ту же песню, целый день, — сказала она.

— Что же это была за песня?

— «В один прекрасный день мой Принц придет», — ответила она ему.