Барьер   ::   Вежинов Павел

Но, утаив главное, я почувствовал, что рассказ мой звучит неубедительно, даже неправдоподобно.

— Ты что-то скрыл от меня! — сказал генерал, когда я замолчал.

— Ничего! — твердо заявил я.

— Тогда не понимаю, почему ты вдруг укатил в Боровец?

— Я же тебе объяснил, почему! В эту ночь мы впервые были близки. Ты вряд ли поймешь, как это потрясло меня. Все-таки она не была обыкновенной девушкой с обычной судьбой. Мне надо было собраться с мыслями, успокоиться.

— Да-а, ты поступил весьма неразумно! — сказал, нахмурившись, генерал. — А тебе не пришло в голову, что и ее надо было успокоить, сказать ей доброе слово? Особенно после такой ночи.

Я почувствовал себя припертым к стенке.

— Что поделать, так уж получилось, — сказал я беспомощно. — Теперь-то я понимаю, но что от этого толку?

— А почему ты хотя бы не позвонил ей из Боровца?.. Одно-два ласковых слова утешили бы ее.

— Да я хотел было. Но пришлось бы заказывать междугородный разговор, и она догадалась бы, что я не в Пловдиве.

Как видно, он ждал такого ответа, потому что лицо его немного прояснилось. Но он сидел по-прежнему неподвижно, занятый своими мыслями. Только теперь я понял, как он расстроен и подавлен, как ему трудно владеть собой.

— Насколько я понимаю, ты меня допрашиваешь, — сказал я.

— Да, допрашиваю! Правда, не так, как полагается в подобных случаях.

— В каких случаях?

— Совершено страшное преступление, — ответил он. — Доротею убили.