Батум   ::   Булгаков Михаил

я хотел бы, чтобы его увидел только

один человек, полковник Трейниц! Я хотел бы ему его показать! Пусть он

посмотрит! Через месяц бежал! Из Сибири! Что же это такое? Впрочем, у

меня было предчувствие на самом дне души... Наташа. У тебя было предчувствие? На дне души? Кто его сейчас хоронил,

только что вот? (Сталину.) Он тебя сейчас только похоронил здесь, у

печки... у него, говорит, грудь слабая...

Сталин идет к печке, садится на пол, греет руки у огня.

Сталин. Огонь, огонь... погреться... Порфирий. Конечно, слабая грудь, а там - какие морозы! Ты же не знаешь

Иркутской губернии, что это такое! Сталин. У меня совершенно здоровая грудь и кашель прекратился...

Теперь, когда Сталин начинает говорить, становится

понятным, что он безмерно утомлен.

Я, понимаете, провалился в прорубь... там... но подтянулся и вылез... а

там очень холодно, очень холодно... И я сейчас же обледенел... Там все

далеко так, ну, а тут повезло: прошел всего пять верст и увидел

огонек... вошел и прямо лег на пол... а они сняли с меня все и тулупом

покрыли... Я тогда подумал, что теперь я непременно умру, потому что

лучший доктор... Порфирий. Какой доктор? Сталин. А?.. В Гори у нас был доктор, старичок, очень хороший... Порфирий. Ну? Сталин. Так он мне говорил: ты, говорит, грудь береги... ну, я, конечно,

берегся, только не очень аккуратно... И когда я, значит, провалился...

там... то подумал: вот я сейчас буду умирать. Конечно, думаю, обидно...

в сравнительно молодом возрасте... и заснул, проспал пятнадцать часов,

проснулся, а вижу - ничего нет. И с тех пор ни разу не кашлянул.