Беглянка   ::   Пруст Марсель

Я шел по отдаленным одна от другой тропинкам под­леска, подернутым дымкой, с каждым днем все утончав­шейся; мне стоило вспомнить о какой-нибудь прогулке на автомобиле с Альбертиной, о том, как она вернулась вместе со мной и о том, как я почувствовал, что она окутывает всю мою жизнь, и она снова реяла вокруг меня во мраке ветвей, среди которых, словно подвешенная, сверкала под лучами заходящего солнца, просвечивающая горизонталь золотой листвы [11] ; я не отрицал того, что вижу эти ветви глазами своей памяти, они будили мое любопытство, они меня волновали (как волнуют чисто описательные страни­цы, потому что художник для большей полноты вводит в описание вымысел, целый роман), и природа приобретала неповторимую прелесть меланхолии, овладевавшую всею моею душой. Я думал, что причина этого очарования в том, что я всегда любил Альбертину, тогда как истинная при­чина состояла, напротив, в том, что забвение продолжало во мне прогрессировать, что воспоминание об Альбертине перестало быть для меня мучительным, то ест изменилось. Напрасно мы полагаем, что хорошо разбираемся в своих впечатлениях – так казалось мне, что я вижу ясно при­чину моей меланхолии; а между тем мы не умеем доходить до первоначального смысла своих впечатлений. Врач, вы­слушивающий пациента, с помощью симптомов заболева­ния доходит до наиболее глубокой его причины, о которой пациент не подозревает. Вот так и наши впечатления, на­ши мысли важны только как симптомы. Моя ревность де­ржалась в стороне благодаря впечатлению очарования и благодаря тихой грусти. Так же, как когда я перестал ви­деться с Жильбертой, любовь к женщине вырастала непос­редственно из моих душевных глубин, свободная от какой бы то ни было строго определенной ассоциации с женщи­ной, прежде мною любимой, и парила подобно частицам, которых предохранили от дальнейшего распада и которые носятся в весеннем воздухе, стремясь лишь соединиться в новом существе. Нигде не растет столько цветов, даже если они называются незабудками, как на кладбище.